Порывшись ещё в куче, он нашёл кое-что более интересное — маленькое золотое изваяние песчаного червя, вынырнувшего из глубин пустыни и обратившего свою величавую безглазую голову к небесам. Взволнованный, жрец поставил статуэтку рядом с кубком.
Затем, с трудом веря своим глазам, он обратил внимание, что стена за грудой мусора влажная. Невероятно! Но откуда? Услышав шум, он посмотрел вверх и увидел, что потолок над ним дал трещину. Вода закапала, и полилась прямо на него — на Ракисе! Схватив кубок и статуэтку, он бросился к выходу. Лишь только жрец оказался рядом с Гуриффом, как за его спиной всю комнату с грохотом завалило.
— Что у тебя там? —спросил лидер экспедиции, глядя на кубок, как будто более ничего особенного не произошло.
— Этот кубок должен тебя заинтересовать. Я думаю, что он изготовлен из редкого металла.— Локар передал сосуд Гуриффу, а изваяние песчаного червя засунул к себе в карман.— А это нечто более священное. Не для чужих глаз.
— Начало положено,— сказал Гурифф, пожав плечами. Он откинул металлическую крышку кубка, чтобы посмотреть, не завалялась ли в большой посудине какая-нибудь ценность поменьше. И вскрикнул, когда оттуда выпрыгнуло маленькое существо и быстро проскакало половину наклонного туннеля. Затем оно остановилось и, обернувшись, посмотрело на незваных гостей маленькими тёмными глазками.
— Чёртова тварь укусила меня! — Гурифф тёр красную отметину на большом пальце.—Как, чёрт возьми, она вообще выжила?
— Это просто мышь,— сказал один из рабочих.— Всё-таки что-то живое здесь ещё есть.
— Пустынная мышь. Древние фримены звали её муад’диб,— Локар благоговейным шёпотом добавил,— «мышь-которая-прыгает».
Оба бурильщика выбрались из машин и побежали по гладкому склону, с шумом гоняясь за существом.
— Страшная кара постигнет того, кто причинит вред муад’дибу! — закричал Локар.
Но грызун легко улизнул от своих преследователей и исчез в маленькой щели дверного проёма.
Гурифф закатил глаза:
— Теперь ты считаешь священным объектом?
* * *
Через две недели закат стал похож на свет горячего пламени сквозь слой пролитой крови. Застланный пылью горизонт зловеще наступал. Воздух в районе посёлка, который обычно заполняла глубокая, почти абсолютная тишина, оживился фоновым шумом, будто рокочущим вдалеке громом.
Локар знал, что это были за знаки. Человеческие слабости заставляли его трепетать от страха; религиозная вера заставляла его испытывать благоговение. Ракис был ранен, быть может, смертельно, но он ещё не умер. Сон планеты был беспокоен.
— Чего бы я только не отдал за группировку погодных спутников! — Гурифф упёр руки в бока и внюхивался в воздух.— Похоже, это опасно.—Он уже отозвал разведывательные топтеры и наземные машины, хотя команда продолжала рыться в туннелях погребённого Кина, раскопав уже большой подземный лабиринт.
— Ты знаешь, что это,—сказал Локар.—Посмотри. Это буря, возможно, матерь всех бурь.
— Мне казалось, что после бомбардировки, после переплавки большей части песка, обычный эффект Кориолиса...
— Ничего обычного в этом не будет, Гурифф. Ни в коей мере.— Жрец продолжал пристально смотреть. Он не шевелился.—Вся экосистема была повергнута в хаос. Какие-то погодные особенности могли быть подавлены, какие-то наоборот усилились.—Локар кивнул в сторону кроваво-красного горизонта.— Нам повезёт, если мы переживём эту ночь.
Со всей серьёзностью отнёсшись к предупреждению, Гурифф закричал своим людям, схватил рацию и созвал команду на срочное чрезвычайное собрание.
— Теперь скажи мне, жрец, что мы должны делать? Ты уже прежде переживал здешние бури. Какое нам лучше всего выбрать убежище? В туннелях под Кином или замуроваться в наших домиках? Что скажешь о нашем ангаре? Будет ли в безопасности техника?
В ответ Локар рассеянно улыбнулся и пожал плечами:
— Я останусь в своей палатке, а вы делайте то, что посчитаете нужным. Только Бог может нас спасти. Ни одно убежище во вселенной не сможет защитить тебя, если Он решит, что сегодня ночью ты умрёшь.
Гурифф выругался себе под нос и устало побрёл к своей команде...
В эту ночь ветер завывал, как разбуженный зверь, а абразивный песок царапал ткань маленькой палатки жреца. Буря, словно хриплый голос Шайтана, нашёптывала и бормотала сводящие с ума искушения.
Локар, закрыв глаза, съёжился, подтянув костлявые колени к груди и обхватив их руками. Он читал свои молитвы снова и снова, повышая голос до тех пор, пока практически не стал перекрикивать гул снаружи. Истинный Бог может услышать даже самый слабый шёпот, вне зависимости от окружающего шума, но Локару было спокойнее, когда он слышал собственный голос.
Усиленная ткань палатки туго натянулась, как будто демоны дышали на неё. Локар знал, что он может пережить эту бурю. Сила бури неоспорима —но его вера ещё сильнее.
Локар держался, трясясь всю ночь напролёт. Он слышал грохот и скрип, когда буря рвала одну из больших, хорошо усиленных конструкций в их лагере, но если бы он выбежал наружу, то летящие песчинки ободрали бы плоть с его костей.
Люди из команды Гуриффа выбрали свою участь и сделали ставки. Одни зарылись под землю в Кине; другие понадеялись на безопасность своих убежищ. Их судьбы были написаны огненной рукой в Книге Небес в момент их рождения. Утром, когда буря уйдёт, Локар увидит то, что было предрешено.
Прошли часы, но он толком так и не смог заснуть, лишь погрузился в глубокий транс. Песок и пыль засыпали его лицо, забившись в глаза и нос.
Наконец он заморгал, огляделся и увидел бледный свет дня. Чудесным образом его палатка ещё стояла, но ткань была истёрта до состояния тонкой паутины. Ветерок, лёгкий отголосок истощившейся жуткой бури, просачивался сквозь мелкие дырки, обдувая Локара. Жрец встал и разорвал паутиноподобные волокна стенки своей палатки, как человек, выходящий из чрева матери.
Ракис казался чистым и девственным. Локар прищурился в сиянии зари, стёр пыль с лица и вгляделся в очищенный ландшафт. Солнечные лучи раннего утра искрились среди свежих песков, освобождённых от стеклянной корки, покрывавшей так много дюн.
Обломки с их лагерной стоянки были разбросаны, наверное, на несколько километров вокруг. Одна из ближайших сборных конструкций была уничтожена, и все, кто находился внутри, были несомненно мертвы. Купол ангара был также пробит, но машины и топтеры были целы, хотя и не без повреждений.
Локар слышал крики и голоса—из мест, в которых они ютились ночью, выползали остальные члены поисковой команды, оценивая убытки, подсчитывая потери и ругаясь. Легко узнавался голос Гуриф- фа, потому что он выкрикивал ругательства, находя одну поломку за другой.
Локар поверить не мог, что выжил в своём жалком убежище, в котором он должен был быть просто стёрт. Логического объяснения этому не было, но жрец Разделённого Бога и не искал логики. Он оказался полностью поглощён собственным откровением, собственным экстазом. Он наклонился к свежему песку под ногами, зачерпнул горсть и посмотрел на песок в своей ладони. Локар сжал песчинку между большим и указательным пальцами и поднял её к свету, изучая блеск. Даже в этой маленькой крупинке кварца он увидел символ сверхъестественной божественной силы. И улыбнулся.
Без предупреждения Гурифф ударил его по руке и поставил Локару пощёчину. Жрец заморгал и повернулся к лидеру экспедиции, чьё лицо было багровым от злости и раздражения. Гурифф столько всего потерял этой ночью, что ему нужно было на ком-нибудь выместить своё негодование.