Слышано же бысть на Москве, у митрополита и у великиа книгини Евдокеи, и во всех градех и народех, ико книзь великий со всеми книзи и со всеми силами перевезеси Оку реку в Ризаньскую землю и поиде на бой. И начаша скорбети и сетовати вси, глаголюще со слезами: «Почта поиде за Оку? Аще и самь божиею благодатию сохранен будет, но всико от воиньства его мнози падением падут бедным». Но о сем вси, скорбище* слезиху неутешно.
Слышев же книзь Олег Ризанский, ико книзь великий Дмитрей Иванович Московьский превезеси Оку реку и идет со многими силами противу Мамаа, и смутиси о сем, глаголи: «Что сей творит и откуду сему таковыа силы собрашиси? Мы чаиху ему бежати в далнаа места.,
или в Великий Новъгород, или на Двину. Сей же ныне грядет противу таковаго силнаго царя. Но како о сем дам весть другу моему великому князю Ягайлу Олгердовичу Литовскому: не дадят бо нам съсылатися, занята пути все». И глаголаша ему бояре его и велможи его: «Мы убо, господине, слышахом о сем за 15 дней п устыдехомся тебе поведати. Гла-голють убо в вотчине его мниха некоего, именем Сергиа, иже пророчество от бога имея, и той мних вооружи его и повеле ему поити противу Мамаа». Олег же, князь рязаньский, услышав сиа, устрашися и возтре-лета зело, глаголя: «Почто ми преже сего не поведаете о сем? И аз бы, шед, умоли нечестиваго царя Мамаа, да ничтоже бы зла сотворилося никомуже. Мне бо своеа земли тем не наплънити, ни убьеных воскре-сити, ни полоненых возвратити. Вся бо сиа божиим судом бысть. Якоже богови годе бысть, тако и бысть. Ныне погубих си душу. К кому убо свойственое покажу? Аще к Мамаю, всяко погибнутиимам, безаконен бо есть и неверен. Аще к Ягайлу Олгердовичю, такоже есть. Но убо воля господня да будет: кому господь бог поможет, и пречистая богородица, >и все святии, к тому и аз свойственаа показати имам».
Князь велики же Ягайло Литовский по прежереченным уроком своим совокупил Литвы много, и варяг, и жемоти,* и прочаа, и поиде на помощь к Мамаю царю; и, пришед ко Одоеву,* ста и нача испытовати вестей. И услыша, яко Олег, князь рязаньский, устрашися и возтрепета зело, и нача и той скорбети и тужити, глаголя: «Векую прелстихся от друга своего Олга Рязанскаго? Почто вверихся ему? Никогда же убо бываше Литва от Рязани учима. Ныне же почто аз в безумие впадох?». И тако начя ожидати, что сътворится Мамаю с Московским.
И в лето 6889, месяца сентября, пришедшу великому князю Дмитрею Ивановичу на место, нарицаемое Березуй,* за двадесять и три поприща до Дону. И ту приидоша к нему литовьстии князи поклониться и послужити: князь Андрей Олгердович Полотский со псковичи, да брат его князь Дмитрей Олгердович* Брянский с воинствы своими; сии же князи помощи о бозе сътвориша много великому князю Дмитрею Ивановичу.
Тогда же князь велики отпусти в поле под Орду Мамаеву избраннаго своего боярина и крепкаго воеводу Семена Мелика* и с ним избранных своих, Игнатиа Креня, Фому Тынину, Петра Горскаго, Карпа Александрова, Петра Чирикова* и иных многих нарочитых и мужественых п на то устроеных тамо ведомцев, да видятся стражи татарьскими и подадят скоро весть. И подвигшуся с того места великому князю к Дону, тихо идущу, вестей переимаа. И се внезаапу приидоша к нему два от стражей его, Петр Горский и Карп Александровичь, и приведоша язык нарочит от двора царева, от сановитых царевых. Той убо язык поведа, глаголя: «Ныне убо царь есть на Кузмине гати,* не спешить же убо, но ожидает Олга, князя рязаньскаго, п Ягайла, князя Олгердовича Литовь-скаго. А московьскаго князя Дмитреа собранна не весть, ни сретениа его яе чает, по преди написанным к нему Олговым книгам Рязаньскаго. По триех же днех имать быти на Дону». И вопросиша его о силе Мамаеве, колика есть. Он же рече: «Многое множество есть безчислено»,
Тогда князь великы Дмитрей Иванович призва к себе брата своего кйязя Володимера Андреевичи, и вся князи, и воеводы, и велможи, и нача со-ветовати с ними: «Что сътворим? Како битву устроим противу безбожных сих татар, на сей ли стороне Дона, или на ону страну Дона переве-земся? Сей убо день и час комуждо приходит». И начата мнози сице ж сице глаголати, и о сем много время бысть, и скорбь велиа всем. И ту приидоша много пешаго воиньства, и житейстии мнози людие и купци со всех земель и градов. И бе видети зело страшно многое множество людей събрашяся, грядуще в поле противу татар. И начата считати, колико их всех есть, и изочтоша вящше четырех сот тысящъ воиньства коннаго ж пешего.