Слышав же князь Олг Рязанский, яко царь Мамай кочюет близ, а идет на Русь ратью, стоит на Воронеже, идет на великаго князя Димитрия Ивановича. Бысть же у Олга князя рязанскаго скудость ума в главе, и сатана ухищрение вложи в сердце его, здумав себе и нача посылати посол свои к Мамаю царю со многою честию и дарами, ярлык свой писа к нему сицевым образом: «Восточному и великому царю Мамаю твой посаженный присяжник Олг Резанский бъю челом. Слышах тя, господине, многочестна и грозна, и хощеши итти на Русь на своего посаже-ника и служебника* на князя Дмитрея Московскаго, огрозитися хощеши ему. Ныне же, господине, приити время есть, злата же и богатства на-полнися земля его. Вем такова, всесветлый 1а царю, яко кроток есть человек Дмитрей. Егда же услышит издалече имя ярости твоея, то отбежит от тебе, царю, в далный оток, где есть место пусто и неключимо. Злато же и богатство в твоих руках будет. Мне же, раба твоего, царю, держава твоя пощади. Аз бо ти Русь велми устрашаю и князя Дмитрея. Еще же, царю, молю тя, яко обаче есми раби твои, но аз велику обиду приях от князя Дмитрея Московскаго, но и то одно, царю, егда о своей обиде именем твоим погрожу2 ему, а он о том не радит. Еще же и град мой Коломну за себя взял.* Но о том, царю, о всем молю тя, да не презри моления моего».
Посла же и к Волгорду князю литовскому, другу своему, ярлык* написав, послал к нему посол свой, к велеречивому и к великому и к ве-леумному Волгорду князю литовскому, смысливши худым своим умОм, написа грамоту сице: «Великому князю Волгорду Литовскому Олг Рязанский пишу радоватися. Ведаю, яко издавна мыслил еси на московскаго князя Дмитрея изгонити его, а Москвою владети. Ныне же приспе время нам, яко великий царь Мамай идет на него, хощет пленити землю его. Ныне же приложимся и мы к нему, да тебе даст Москву и иныя грады присяжныя, а мне Коломну и которыя близ Мурома и Володимера. Ты же и аз пошлем послы своя к нему и дары, елико паки имам, и пиши к нам книги, елико сам веси, паче мене. Аз писах, но не послах, хощу со единаго3 с тобою. Жду твоего совета».
Прииде же посол и подаде грамоту Волгорду Литовскому от Олга.
Волгорд же прочет грамоту и рад быв, похвалив друга своего Олга великою похвалою, посла посол к царю и дары безчисленныя, грамоту писав к нему: «Великому и восточному царю Мамаю князь Волгорд Литовский пишу радоватися многу милость. Слышав, господине, хощеши улус свой казнити и московскаго князя Дмитрея. Да того ради молю тя, царю, яко обиду сотвори Олгу Рязанскому, а мне також пакости деет. Но молим тя оба, да приидет держава царствия твоего, да о том видим твое смотрение я нашу грубость отмстити от московскаго князя Дмитрея».
Все же глаголют лестию на великаго князя, и рекучи в себе: «Егда услышит имя царево и нашу присягу, отбежит в Новъград Великий или на Двину, а мы сядем на Москве и на Коломне. Да егда царь приидет и мы его срящим болших, царь же возвратится, и мы княжение Московское разделим, иное к Вилне,* а иное к Резани,* но ведаем, яко царь ярлыки имать дати нам и родом нашим по нас». Но сами не ведяху, что глаголаху, яко несмысленнии млади умом, аки не ведуще божия силы и вла-дычня смотрения, бог дает власть ему же хощет. Поистинне бо рече господь: «Аще кто держится добрыя детели, не может быти без многих враг».
Великий же князь Димитрий Ивановичь, образ смиренномудрия име и смирение в высоких ищет, еще не чю бывших сих ни единаго же их, иже совещаша ближнии его. О таковых бо реченно бысть: «Не помысли ближнему своему зла, и тебе не постигнет зло».* И паки: «Изрый яму, сам впадется в ню».*
Приидоша же книги по реченному словеси от Олга Рязанскаго и от Волгорда Литовскаго к безбожному царю Мамаю и дары многочестныя вдаша ему, и книги писанныя. Воззрев же4 безбожщлй писания и рече к себе: «Добре писаша ми, обаче оба лестию писаша ми». И нача думати со алпауты своими. Они же разумеша, яко прилежно писано писание их. И рече царь: «Аз чаях, яко вси во едино совокуплени будут на мя. Ныне же разумею, яко разность между их велика есть. Имам убо на Русь быти». Послов же тех чествова и отпусти их, вдав им писание. А писание писав сице: «Олгорду Литовскому и Олгу Рязаньскому, елика писасте ко мне и узнах, и на дарех великих хвалю вас, колико хощете руския вотчины, тем вас подарю, толко присягу имеите ко мне. Ныне же стретите мя своими силами, где успеете, да одолеете недруга своего. А мне ваша пособь не добре надобе, аще бы хотел, то своею силою древний Иерусалим пленил бы, но чести вашея хощу. А моим именем вашею рукою распужен будет князь Дмитрей Московской, да огрозится имя ваше во странах ваших, а мне бо достоит победити царя себе подобна, и довлеет ми царска честь. Сице князем своим рцыте».