Тот, кто владеет сим золотым ключом
Всегда владыкой Корнуолла будет.
Когда враги будут изгнаны или даже уничтожены, я вернусь. Однако мне жаль, что приходится оставлять тебя в такое время, когда ничто не должно встать между тобой и твоей невестой, кроме мыслей о любви до гроба.
— Не опасайся, отец и возвращайся, как настанет время, — ответил Бальдер, — А пока ты будешь отсутствовать, с Ключом ничего не случится. Моя невеста Мэрилин во всём поможет мне, потому что она кажется столь же мудрой, как и прекрасной.
Поэтому Эрик уехал в сопровождении своих воинов, лучников и пикинёров, и после их отъезда мост замка был поднят. Но Фрэда-кормилица и Рассел-лесник встревожились и долго беседовали в ту ночь об их любимом принце, его вступлении в возмужалость и её обязанностях, столь внезапно свалившихся на него.
Принцесса Мэрилин пришла в опочивальню к своему мужу и, затворив дверь, заперла её, пока Бальдер лежал на кровати и услаждал свой взор её красотой — но недолго.
— Меня удивляет, что подобная тебе прекрасная леди, обдуманно сочеталась с подобным мне, — грустно промолвил он.
— Я вышла за тебя, потому что так захотела. — ответила она, смеясь.
— Но почему ты захотела этого? — спросил он.
— Из-за того ключа, что ты носишь на шее. Много лет назад Князь Тьмы, которому помог твой великий предок, уничтожил Людей-Жаб, которые несколько веков обитали в замке Хубелейров. Лишь один смог сбежать — мой отец. В день, когда ты родился, Властитель Сесил, убил его, убил самым ужасным и безжалостным образом. Я последняя из своего племени. Уловками я добилась брака и этого оказалось нетрудно достичь. Твой отец, хоть и умеет сражаться, но выше шеи он просто добродушный дурень. Весть из Уэльса была всего лишь ступенью моего плана, чтобы твой отец узнал, лишь когда станет слишком поздно. Мои эльфы окружили замок. Позже ночью, когда я отдохну, то поставлю на окно свечу. Шёлковый шнурок будет висеть у меня на шее, а Золотой Ключ — между моих грудей. Когда мои эльфы увидят пламя свечи, ворвутся в замок и перебьют всех. Затем они захватят эту страну, всех изничтожат, богатых и бедняков, и мы вновь станем править Корнуоллом. Князь Тьмы и твой отец узнают об этом, но слишком поздно. — Она весело расхохоталась и закончила, — Поэтому я и вышла за тебя, несчастный болван!
Обхватив его своими прекрасными руками, она подняла его с брачного ложа и скатила на пол. Потом она сняла свадебное платье и серебряные башмачки, и Бальдер понял, что она говорила правду, потому что пальцы её ног были длинными и перепончатыми, как у жабы. Она грубо сдёрнула шёлковый шнурок с его шеи и повесила на своё белое горло. Поставив зажжённую свечу на сундук у изножья кровати, она улеглась и вскоре заснула — ибо ей нечего было опасаться — нечего опасаться подобного новобрачного.
Бальдер, совсем не прекрасный, лишь тем, что выше шеи, беспомощно лежал на полу. Он думал о Корнуолле, земле Хубелейров, где столько лет царил мир и понимал, что он, только он стоит между счастливым народом и ужасной погибелью. Поскольку сказать тут было нечего, то он ничего не говорил. Он просто ждал, понимая, что, хоть он и утратил ключ, никто из эльфов это не узнает, пока свеча не будет стоять на окне.
Ему не оставалось ничего другого, как только ждать. Его невеста, столь прекрасная Мэрилин, с руками и телом Венеры, и лягушачьими ногами, дремала на ложе. Наконец она уснула, одна белая рука соскользнула с ложа и коснулась ладонью пола. Тогда Бальдер понял, что судьба отдаёт её на его милость. Он очень осторожно перекатился и перекатился снова — уловка, которой он научился на луговой траве. Теперь его лицо было лишь в нескольких дюймах от запястья женщины-жабы. Он изогнул шею, сильную, бычью шею и раскрыл рот. Внезапно он схватил это запястье и вцепился в него челюстями, которые уже много лет, раз схватившись, сами не отпускали.
Женщина-жаба завопила от боли.
Дёрнувшись, он стащил её с кровати.
Она била его свободной рукой, но он лишь усиливал хватку, встряхивая её руку, как терьер трясёт крысу. Её кровь заливала ему лицо, но он держался, всё сильнее сжимая челюсти. Она тащила его по полу, пытаясь добраться до свечи и поставить её на окно. Раз и другой она почти коснулась свечи, но каждый раз могучим, судорожным движением он опрокидывал её на пол. Оба они вымазались в крови, брызгающей из разодранного запястья. Она очнулась лишь затем, чтобы вскрикнуть и снова упасть в обморок. Теперь, прилагая все силы, он добрался до её шеи и сжал на ней, под подбородком, свои челюсти. Почти теряя сознание, он смутно подумал: — „Всё, что мне теперь нужно делать, это крепко держаться“. Пока борьба продолжалась, Мэрилин ослабела и недвижимо лежала, с бессильным стоном отчаяния, и Бальдер понял, что она теряет сознание. Он с надеждой ждал, когда это произойдёт. Разомкнув челюсти, он толчками полез вверх и снова вцепился ей в плечо.