После убийства Андрея церковь долго стояла заброшенной, потом вокруг нее обосновался небольшой женский монастырь. Потом его упразднили и церковь вновь оставили «без надобности».
Деревень вблизи не было, молиться никто сюда не приходил.
Но не пропадать же зря столь добротным белым камням. В конце XVIII столетия хозяйственный игумен Боголюбовского монастыря Парфений обратился к епископу Владимирскому и Суздальскому Виктору с нижайшим посланием — разрешить церковь разобрать, а камень употребить на постройку монашеских келий, кузницы и для подновления ворот.
Епископ свое «благословение» дал. Подрядчик, который по договору с монастырем взялся ее умертвить, нанял крестьян из ближайших деревень. Подошли мужички, оглядели беззащитную со всех сторон, почесали затылки и принялись разбирать кирпичную паперть, пристроенную в XVII столетии. Опять перекрестились. Один полез на купол, да золотая соринка ему в глаз попала, он и спустился на землю кривой. Смутились мужички — не дурной ли это знак, однако вонзили свои ломы в белые стены. Но камни были скреплены столь прочным известковым раствором, что не поддавались никак.
Пошел подрядчик в монастырь со слезной мольбой, запросил вдвое большую цену. Игумен отказался, и договор был расторгнут.
История с золотой соринкой, разумеется, позднейшая легенда, а подлинное «дело» о попытке разрушения церкви хранится во Владимирском областном государственном архиве.
Девяносто лет спустя после расторжения договора снова подобрались к Златокудрой царевне враги. Притаившиеся над столбами белокаменные львы не бросились на ее защиту.
Было решено «обновить» церковь. Стянули железным поясом все четыре ее стены, водрузили на крыше длинные, похожие на торчащие в разные стороны рога, водосточные желоба. И самое преступное — начисто соскребли остатки фресок XII столетия.
Бессмысленно было издеваться над царевной. Ведь каменщики Андрея клали стены столь прочно, что ни льдины, бьющие о цоколь во время самых больших речных разливов, ни дожди, ни вьюги никогда ее не погубят. Страшна для нее лишь злая рука безумного человека.
За несколько лет до этого злодейства побывал в тех краях академик живописи Солнцев. Стоя внутри церкви, он набросал на листке бумаги отдельные фрагменты подкупольных фресок и оставил нам их описание:
«Живопись эта по своей древности, по пошибу складок, расположению фигур и манере заслуживает внимания, как редкий остаток XII века, и необходимо было бы ее возобновить».
Н. Н. Воронин в своих трудах высказывает догадку: а не являлся ли автором тех фресок бессмертный художник Древней Руси Андрей Рублев, расписавший стены и иконостас внутри владимирского Успенского собора?
Если эта догадка верна, тем более страшен поступок церковных властей.
Среди «обновлений» церкви одна перестройка, как считают некоторые ценители старины, украсила ее.
Раньше купола на церквах ставили шлемовидные. Ровный полукруглый шлем, точно холодный небосвод, увенчивал барабан. А в XVI столетии появились главы-луковицы, нередко золотые, горящие на солнце, точно пламя огромной свечи. И приглянулись людям те луковицы, стали они переделывать прежние шлемы на старых храмах, зажигать горячее пламя свечей. Правда, не всегда получалось удачно. На Борисоглебской церкви в Кидекше поставили луковицу чересчур маленькую, а на Спасо-Преображенском соборе в Переславле-Залесском водрузили такую, что она словно придавила все здание.
Мастер, который ставил луковицу над церковью Покрова на Нерли, был, видно, человек со вкусом художественным, и обновленный купол как бы слился со всем обликом здания.
Существует мнение, что эту луковицу следует разобрать и вновь восстановить шлем. Да, с точки зрения исторической истины реставраторы будут правы. Но есть еще истина другая — художественное чутье, мерило которому ласкающие глаз очертания.
Может быть, лучше не трогать луковицу, наоборот, позолотить ее, зажечь потухшее пламя свечи, чтобы не я один, по старым своим воспоминаниям, а каждый, кто остановится с восхищением у подножия церкви, смог бы назвать ее Златокудрой царевной.
Совсем недавно реставраторы решили частично обновить церковь. Ее стены были расчищены от «набелов» — позднейших, в течение ряда веков, слоев известковых побелок. Не поднялась рука менять купол, оставили прежнюю, дорогую всем любителям старины, главу-луковицу. А закругленно-покатая, установленная в начале прошлого века, крыша с металлическими и, надо признаться, весьма непривлекательными рогами-водометами, была удалена. Теперь под куполом, у основания барабана, образовалась каменная ступенька.