Андрей, особенно в конце жизни, был очень набожен, а Всеволод ходил в церковь, чтобы народ издали видел его, чтобы показать себя во всем блеске. Он понимал, что верующий народ в смирении своем будет почитать и слушаться его, богом поставленного властвовать на Владимирской и Суздальской земле.
Андрей искренне любил свою родину, любил все, что создали его зодчие из белого камня.
Всеволод, с детства мыкавшийся по чужим краям, вряд ли любил что-нибудь или кого-нибудь, кроме самого себя и своей власти.
Летописи упоминают, что он любил свою дочь Верхуславу. Но ее выдали замуж девятилетней за сына Рюрика Ростиславича Киевского, и девочка покинула отцовский дом. Где же тут любовь — один холодный расчет[23].
У Всеволода было восемь сыновей, не сосчитать его потомков. Вот почему летописцы позднейших лет дали ему прозвание — Большое Гнездо. Но нигде не говорят летописцы о его любви к сыновьям, а о вражде со старшим сыном речь будет впереди.
Была у него одна любовь, хотя летописцы не единым словом не обмолвились о той любви.
Всеволод, надо думать, много читал. Из Киева, из Византии, от сербов, от болгар стекались рукописные книги в его княжеский дворец, но жаловал он не священное писание, а повести светские, сборники сказаний древнегреческих, персидских, сербских, армянских, грузинских. Назывались такие сборники — «Златоустами», «Златоструями», «Палеями».
Сидели на Всеволодовом дворе многие переписчики и с усердием похвальным переписывали для него редкостные книги, выводили на иных страницах золотом и алой краской затейливые заставки и буквицы с неведомыми чудищами и птицами.
Со всех концов земли Русской шли во Владимир сказители и, подобно соловью старого времени вещему Бояну, пели под перезвон гуслей стáрины о знаменитом пращуре Всеволода, о князе Владимире Святославиче Красное Солнышко и о его славных богатырях.
Случалось, Всеволод долгими зимними вечерами слушал гусляров и сказителей, и, верно, грезилось ему, придет время, и о нем, о его деяниях будут слагаться песни да старины.
Но в пламени многих пожаров погибли книги, а песни да старины давно позабылись. А может, вовсе не думал народ русский возносить хвалу князю Всеволоду Большое Гнездо, и растаяла память о нем в сердцах людских, как льдины весной.
Откуда же мы знаем, что любил Всеволод книги?
А сбереглась до наших дней книга одна, что огня не боится. Книга та белокаменная. Дойдет черед, и о ней поведется наша повесть.
Пять богатырей
В 1185 году случился великий пожар во Владимире. Выгорели все посады и самый город внутри дубовых стен. Начались в городе и по селам смуты. Говорит летописец: «На крестьянском роде страх, колебание и беда упространися».
Сгорели тридцать две каменные и деревянные церкви, погибли в пламени многие терема боярские златоверхие, пестроцветным узорочьем украшенные. А сколько посадских лачуг огонь не пощадил, про то молчит летописец.
«Погоре бо мало не весь город» — пишет он и упоминает, что княжеский дворец «Богом соблюден бысть от пожара», то есть уцелел.
И объят был пламенем белокаменный Успенский собор, что с такой любовью и тщанием строили и украшали зодчие Андрея Боголюбского. Выгорели внутри собора дубовые связи, трещины пробежали по стенам, осели своды.
Со скорбью перечисляет летописец то несметное богатство, что погибло в соборе: «ссуды (сосуды) златые и сребреные», «порты, золотом шитые», «иконы, золотом кованные», «куны (меха) и книги и паволокы — им же несть числи». Успели вынести из огня немногое, спасли и знаменитую икону Владимирской богоматери.
После смерти Андрея Боголюбского одиннадцать лет смуты и войны не давали ничего белокаменного строить на берегах Клязьмы. Иноземные мастера разъехались, а свои не сидели все эти годы без дела, многие боярские терема деревянной резьбой украшали; иные вернулись в родные деревни и там пахали и сеяли.
А настал день, и повелел Всеволод всем тем русским мастерам явиться во Владимир. Летописец особо отметил, что Всеволод «не ища мастеров от немець, и обрете их от работных в своей епископьи и от иных своих…»
Пришли мастера к закопченому собору, стали думу думать. И надумали они построить невиданное. В наше время о таком деле сказали бы: «Было принято исключительно смелое и оригинальное инженерное решение».
С трех сторон, с севера, с запада и с юга, решили мастера окружить прежний собор Андрея новыми стенами из белого камня, заключить обгорелый остов как бы в новый «футляр». Начали они старые стены разбирать, да не целиком, а проделали в них широкие проемы, оставляя от нижних частей этих стен столбы, связанные между собой арками.
23
Подобные чрезмерно ранние браки ради политических выгод между детьми тогдашних властителей были широко распространены. Так, венгерский король женил своего четырехлетнего сына на трехлетней дочери короля польского.