Так, вместо шестистолпного встал новый храм невиданных размеров, на восемнадцати столбах. Прежние алтарные апсиды в сравнении со всем зданием выглядели малыми. Мастера их полностью разобрали и построили новые — словно три могучие, выдвинутые вперед, полукруглые башни. К одной большой средней главе добавили четыре поменьше по углам. Так встало над храмом пять глав — средняя в золотом шлеме, четыре по сторонам в серебряных.
Летописец пишет: «Князь великий Всеволод церковь Володимерскую сугубо округ ея упространи, украси, юже брат его Андрей поставил об едином версе <главе>… Всеволод же четыре верхи създа».
Поистине поразительно то умение и истинно русская смекалка владимирских «холопей-каменьщиц», которые так искусно накрыли один собор другим.
Воздвигли Всеволодовы мастера из белого камня огромный храм. С ним могли соперничать лишь оба Софийских собора: один — в Киеве Златоглавом, другой — в Господине Великом Новгороде.
Каждая стена Владимирского храма выступающими вперед шестью лопатками делилась на пять неравной ширины прясел. Каждая лопатка опиралась внизу на соколиную когтистую лапу, а каждое прясло завершалось под крышей полукружием. Посреди стен протянулся аркатурный пояс — в семь, в шесть, в пять, а то и в четыре свисающие вниз полуколонки. Над аркатурным поясом пробежала дорожка поребриков, а еще выше посреди каждого прясла были оставлены высокие и узкие окна.
Совсем мало по стенам белокаменной резьбы. А ведь прежний собор Андрея был богато украшен узорочьем. Так неужели забыли мастера свое тонкое умение долотить на камне узоры?
Вряд ли Всеволод ходил смотреть, как возводятся стены собора. Он доверил надзирать за работами епископу Луке, сказав ему, что новый храм своим великолепием должен затмить все, что создавали раньше. О великолепии, о величии собора Всеволод помянул, но не помянул он о его красоте.
Таков был княжеский, как мы теперь выражаемся, «социальный заказ».
Священнослужители взялись руководить зодчими.
— Пусть стены собора останутся белыми и чистыми, подобно одеждам ангельским, — говорили они.
Когда разбирали проемы в прежнем соборе, многие резные камни лишними оказались, иные из них мастера помещали в стены тыльной стороной вперед, иные камни вовсе повыбрасывали, а иные композиции собирались уберечь, да не сумели, при переносе попортили, и пришлось резьбу совсем сбить.
Такая беда случилась с композицией «Вознесения Александра Македонского» — она погибла. И мы, пытливые изыскатели владимирской старины, с горечью рассматриваем теперь едва заметные неровности на тех трех огромных камнях южной стены собора. Вот все, что осталось от великолепного творения камнесечца.
Такая же участь постигла и четыре камня композиции «Сорок мучеников Севастийских».
Церковная легенда гласит: некогда в Армении, в городе Севастии, было гонение на христиан. Сорок римских солдат перешли в христианскую веру. Солдаты-язычники их обезоружили, связали, привели к берегу озера и потребовали, чтобы они поклонились мраморному богу. Солдаты-христиане отказались. Тогда их загнали в озеро и заставили стоять по пояс в ледяной воде. Один из сорока смалодушничал и поклонился статуе. Но в тот же час один из гонителей перешел добровольно в христианскую веру. Так снова оказалось сорок солдат-христиан, которые и погибли мученической смертью.
И эта композиция была погублена при переносе, и потому строители ее безжалостно сбили. Лишь на одном из камней остались заметны фигурки пятерых людей, стоявших в ряд по пояс в воде среди кудрявых завитков волн.
А композиция «Три отрока в пещи огненной» уцелела. Изображение трех юношей, из коих средний поднял вверх руки, и сейчас можно видеть на северной стене храма. Уцелели от собора Андрея вставленные по стенам кое-где отдельные женские и львиные маски. Да на концы иных аркатурин перенесли мастера Всеволода маленькие резные камни с львиными или женскими масками, с птичками в профиль.
Еще недавно возле собора то тут, то там находили резные камни. И глядят на них ученые да гадают: где, какие стены, какие лестничные башни[24] украшались тем узорочьем?
На ободвериях[25] разгулялось бойкое долото Всеволодовых мастеров. По сторонам входных дверей выросли справа и слева как бы белоствольные березы. То не березы встали, а колонны с резными капителями. Мастера, видно, знали, как долотить податливое дерево и прежнюю свою сноровку на камень перенесли. Так над дверьми с одного ряда колонн к другому перекинулись резные арки из белого камня.
24
Лестничные башни — пристройки, каменные или деревянный, через которые князь и его свита попадали на «полати» храма.
25
К сожалению, в современной научной литературе нет красочного и понятного древнерусского слова «ободверие», очень точно обозначающего украшения вокруг входа в здание; теперь употребляется иностранное слово «портал».