-Неженка, - скривилась я, сжимая бока жеребца ногами, с которых неприглядными струйками стекала бурая жидкая грязь. – Вперёд!
Дальше ехали в полном молчании, довольно тягостном. У каждого имелись вопросы, включая Колина, и каждый не знал, как правильно облечь вопрос в нужные слова, чтобы никого не обидеть и не разозлить. Я, например, хотела бы узнать у Натанииля его мысли на счёт того, кто мог бы пустить порочащий слух о нас, но спросить почему-то не решалась. Вон у племянника вообще большими буквами прямо на лбу проступил вопрос по поводу нашествия тёмных. Полуангелу никак не удавалось держать на лице невозмутимую маску, с которой словно бы рождались его сородичи по отцу и все переживания и умозаключения отражались на физиономии Колина как рябь на воде. А что думал в это время Нат, оставалось для меня загадкой, которую разгадывать мне отчего-то совершенно не хотелось.
Через час после того как мы покинули столицу дождь прекратился, и небо начало стремительно проясняться, а солнышко припекать всё сильнее. Ещё через четверть часа я, шипя сквозь зубы, соскребала ногтями засохшую на лице грязь. Невольно вспомнилось, как однажды слышала от фрейлин королевы, что грязевая маска улучшает цвет кожи. Ага, улучшает. Цвет кожи под таким слоем грязи уж точно не разглядеть! Таким цветом лица вообще народ пугать можно, до заикания. А что отличная идея, так можно Ли напугать или мальчиков, когда особо допекут.
-Ани, а почему ты отказала мне тогда? Мне казалось, что нам было хорошо вместе? – через некоторое время тихо спросил Натанииль.
Я повернулась к нему, уже было открыла рот, что бы ответить и тут поняла, что не знаю что говорить. Восстанавливая в памяти тот день, действительно не возьму в толк, почему ответила отказом, даже не задумываясь, просто «нет» само слетело с губ. Странно, если честно. Я тогда в Натана влюбилась почти сразу, как дурочка какая-то, и, зная свою непомерную глупость в том возрасте от меня можно было ожидать полнейшего согласия на такого рода отношения. Это только потом, позже я принялась анализировать свой поступок, путая последовательность фактов. Придумала себе, будто отказала ему, узнав, что он женат и вообще подлец без чести и совести распустивший грязный слух.… Ой, да много чего я напридумывала, но вот что же действительно мною двигало? Помню только, что было невозможно сказать «да», словно, если скажу, то предам кого-то. Вот глупость-то!
-Ага, хорошо. А потом я узнала, что ты женат, – хмыкнула, решая далее не вдаваться в самоанализ и выдать более приемлемую версию моего поступка.
-Хммм, – глубокомысленно изрек мужчина и призадумался. – Не думал, что такая малость тебя остановит. Ты же всё-таки воспитывалась при дворе…
-Угу, и значит должна под любого ложиться, кто пальчиком поманит, да? – окрысилась я и, пришпорив Натир, рванула вперёд.
Так обидно было, прямо до слёз! Он сравнил меня с этими, которые п…придворные дамы! Да я даже целоваться толком не умею, а он… Урод, грифон сожри его печёнку!
-Ани, ну, прости ты меня! Глупость сказал, каюсь! – Нат догнал меня довольно быстро, странно даже, на такой-то хилой лошадёнке.
Глупость он сказал, видите ли. Ха-ха – три раза! Думать надо, прежде чем говорить, особенно когда кого-то сравнивать начинаешь.
-Ну, Ани, это ведь правда, девицы при королевском дворе все давно уже не девиц, - то ли оправдываясь, то ли защищаясь, проговорил он. – И ты ведь…
-Да, и я ведь воспитывалась при дворе кузена, а значит, привыкла прыгать по чужим постелям, да? Ты ведь так решил? – злобно сверкнув глазами, почти выплюнула я. – К твоему сведению, я очутилась при дворе, когда ещё была жива королева Елиниэль. После её смерти Дари вообще отослал всех фрейлин по домам объявив глубокий траур, - это почти прошептала, вспоминать покойную королеву было грустно, но задавив в себе все неуместные чувства закончила спокойно, - а в свите Энделиэн так и вообще никогда не была, хотя по статусу и числюсь среди её фрейлин.
Уже было собралась опять пришпорить черныша и оставить позади глупого Ната, но сильная мужская рука резко перехватила повод моего коня, дёрнула заставив того зло взвизгнуть от нежданной боли и остановиться. Командующий, извиняясь, погладил коня по лбу и отпустил поводья, в тот же миг, перехватив мою руку и потянув на себя, заставляя поднять голову и взглянуть ему в глаза. Что ж, посмотрю. С вызовом вздёрнув подбородок, ожидала, если честно, увидеть снисходительную или едкую усмешку, но неожиданно разглядела на дне серо-голубых глаз просьбу о прощении.