Шеллииль влетел в комнату и резко остановился. Не поняла?! Я опят подняла голову и вопросительно воззрилась на брата. Тот глумливо ухмыльнулся и помахал увесистым кувшином. Я проследила взглядом за движениями вожделенного сосуда и плотоядно облизнулась.
-А ну давай сюда или огнешаром зад подпалю! – рыкнула, протягивая ручки вперёд и совершая хватательные движения.
-Злая ты сестричка, – хихикнул братишка, вручая мне тяжёлый кувшин.
-Шелли ты просто…СКОТИНЯКА! ТЫ МНЕ, ЧТО ПРИТАЩИЛ ПАРШИВЕЦ?! – взвизгнула, учуяв тошнотворный запах лимирийской воды. – Где мой рассол я спрашиваю?!
-Извини! Весь рассол твои работнички выхлебали , так что пей что дают, - насупился Шел, скрестив на груди руки.
-Вот уроды! – душевно рыкнула я и, поморщившись, сделала быстро три больших глотка омерзительной как тухлый лимонад жидкости. – Ме-е-ерзость! Фу-у-у! Бя!
Удивительно как меня не стошнило от такой гадости. Даже больше! Меня не только не стошнило, но и в голове стало проясняться, и вообще жизнь стала казаться намного ярче.
-Ой, и не надо делать такое страдальческое лицо, – скривился братишка, будто сам из того кувшинчика глотнул. – Лимирка гадость, но гадость действенная.
Что ж его правоту было нельзя не признать, отвар был штукой эффективной. У меня прошла головная боль, желудок перестало скручивать тугим узлом, тошнота исчезла и даже жажда перестала мучить. Я поставила кувшин на пол и прислушалась к внутренним ощущениям. Вроде бы всё в порядке. Попробуем встать? Медленно и осторожно стала подниматься с кровати, очень убедительно делая вид, что не вижу, как самодовольно ухмыляется братец, стоящий прислонившись спиной к стене.
-И чего стоишь, скалишься? – излишне дружелюбно поинтересовалась я, вопросительно приподняв бровь. – Иди, давай лучше найди Колина и Натана, пока я себя в пристойный вид приводить буду. Кстати, Натана ищи на сеновале. Чего рот раззявил?! Иди отсюда! Что тебя интересует, потом спросишь. Кыш!
Брат озорно улыбнулся, игриво подмигнул и, показав мне язык, выскочил в коридор. Его топот был слышен до тех пор, пока он не спустился на первый этаж и не выскочил на улицу. Вот гидра-топотун! Усмехнувшись, направилась к шкафу, разыскала там старательно вычищенную служанками одежду, в которой приехала. Посмотрела на наряд, потом глянула на себя в зеркало, ужаснулась и поспешила в ванную. Сполоснувшись прохладной водой с отваром ромашки, заботливо подготовленной служанками, я поспешила одеться и вернулась в комнату. Вспомнив вчерашнюю встречу с сильфами, непроизвольно улыбнулась и решительно направилась вниз.
Вприпрыжку спустилась по лестнице до первого пролёта, там запрыгнула на перила и лихо съехала вниз, ловко приземлившись на ноги. У-у-ух! Замечательно! Как же великолепно не чувствовать боль и тошноту, мир после этого становиться на удивление ярким и красочным.
Прежде чем выйти во двор, заглянула на кухню и громко икнула от удивления, а потом и вовсе рассмеялась, напугав тем самым трёх хмурых служанок склонившихся над мойкой и отдраивавших посуду после вчерашней гулянки. Посуда осталась цела?! Ого! Знать рановато вчера нас дождик разогнал, раз дело до драки и битья всего, что под руку попадётся не дошло.
Лучисто улыбнувшись девушкам, я ещё раз с удовольствием оглядела неожиданное новшество в интерьере кухни. Все горизонтальные поверхности за исключением шаткого цветочного столика были заставлены большими пузатыми банками и бадьями из-под соленых огурцов. Сами же огурцы сиротливо сохли на дне сосудов оставленных похмельными работниками без рассола. Бедные! Бедные никому не нужные огурцы!
От души, зевнув и взлохматив волосы, сунула руку в ближайшую бадейку, пошуровала там и выудила самый большой солёный огурец, какой только смогла найти. Смачно хрустнув сочным овощем, вышла в коридор и поплелась к двери.
Снаружи было солнечно, жарко и влажно. Громадная лужа посреди двора ярко искрилась под лучами солнца, отражая при этом тёмно-синее небо, куцые белые облачка и молоденькую листву ближайшего каштана. Красота! А запах-то, какой! М-м-м! После дождя, да ещё и в такую жару аромат, исходивший от цветущего сада, усилился в несколько раз и терпким горьковато-сладким облачком окутывал всё поместье. Уезжать не хотелось до одури, но ничего не поделаешь, придётся.