-…Пожалуйста! – лучезарно оскалившись, заканчиваю фразу.
Тонкая бровь удивлённо поползла вверх, а на лице охранника наконец-то отразились хоть какие-то эмоции и эти эмоции несказанно меня повеселили. Недоумение на физиономии парня плавно перетекло в нервную подозрительность, будто он ожидал, что я вот-вот превращусь в семиглавую гидру и затопчу его к грифоновой бабушке. Была, конечно, гаденькая мыслишка накинуть морок этой самой гидры и пугануть притихшего юношу, но вовремя одумалась – труп скончавшегося от страха парня прятать негде, а ямы копаю откровенно плохо. Но предпринять что-то надо было и поэтому, в точности скопировав с него маску невозмутимости, я медленно направилась к пареньку, подбрасывая на ладони огнешар, как простой мячик. Подойдя почти вплотную к молодому эльфу, смерила его оценивающим взглядом и непререкаемым тоном заявила:
-На-ка вот подержи! – и сунула в руки парню огнешар предварительно «укутанный» в воздушную сферу, хмыкнула и, хмуро прищурившись, угрожающе добавила. – Да, смотри не урони – это мой любимый огнешар! Приду утром, проверю!
-У-у? – растеряно выдал он, нервно косясь на висящий над его ладонью огненный шарик.
-Угу! – назидательно провозгласила, хлопнула охранника по плечу и, не выдержав рассмеялась, так уж потешно он выглядел. – Шучу я!
-Э-э-э?! – выразить своё отношение ко мне более чётко и развёрнуто он не мог. Пока не мог!
-Шучу! – от уха до уха улыбнулась я, развеяла огненную сферку и припустилась во всю прыть к дому, пока меня не отловили и не излупили.
За спиной несдержанно выругались и помянули в очень неприличном контексте всех Великих. Ух, ты как это он ловко закрутил! Мой учитель словесности удавился бы…от восторга. Ну, да, именно что от восторга. Просто у господина Жессинииля увлечение такое – составление словаря сквернословий. Как говорится, у каждого свои бешеные муравьи в голове, а у меня их даже целый муравейник, причём разворошенный.
Почти протаранив лбом дверь чёрного хода, ввалилась в узкий коридорчик и побежала к себе в спальню. Закрыв за собой дверку и плюхнувшись на кровать, долго смеялась в голос над собой. Это же надо забыть, что у Чейнииль пополнение, и он его теперь каждую ночь тренирует. А я балда такая его за вора приняла! Нет, правильно папа говорит, что байками о моих глупостях можно в тавернах заезжих гостей развлекать. Представляю, как завтра на меня наша охрана глядеть будет. И грифон с ней! Что мне впервой что ли?!
Полежала, посмеялась и решила, что спать-то давно пора. Уж полночь близится…. Попробовала снять платье и потерпела, как говориться бесславное поражение, шнуровка затянутая магией категорически отказывала распускаться. Магии шнуровка тоже не поддавалась. Пришлось резать ленточки и высвобождаться так. Главное теперь скрыть от мамочки акт вандализма по отношению к «её любимому» моему платью. Да, у мамы есть так особенность – выбирать фасон и ткань для моих нарядов, а потом ходить и громко восторгать тем как они на мне идеально сидят. И вот будто и не видит, что они мне и не идут совсем, всё равно слышу довольные «ахи» и «охи».
Стащив одежду и натянув пижаму, собрала в неопрятный ком пострадавшее по моей милости платье и воровато оглядываясь, затолкала его в самую дальнюю и захламлённую часть гардероба. Теперь это безобразие в ближайшие пару лет вряд ли обнаружат. Звонко зевнув, чуть не свернув при этом челюсть, покинула гардеробную комнату и с разбега запрыгнула на кровать, юркнула под одеяло и закрыла глаза.
Сон не шёл. Он бежал, причём в припрыжку и прочь от меня. Пришлось считать драконов летящих над горой. Не помогло. Попробовала считать пьяных драконов врезающихся в гору. Тоже не помогло, потому что пробило на «хи-хи», когда представила и почти воочию увидела громадных летающих ящеров вусмерть пьяных, врезающихся на всей немалой скоростью в самую верхушку горы, а потом плавно сползающих к её основанию и постепенно собирающихся во внушительную кучу, размерами соперничающую с горой. Эх, говорил мне Гри, что с моим воображением книги писать надо! А Деми добавил, что только для взрослых. Синеглазая вредина же ехидно припечатала тогда: «И лучше вообще никому не показывать!».
Воспоминания о мальчиках навеяли грусть. Вот же грифон неощипанный! Если бы не паршивец Кайри мы с мальчиками в это время могли бы пить, петь и заниматься прочими милыми сердцу делами. Так обидно стало, что хоть плачь… Вот ещё! Буду грифонов считать!