Это утро, собственно как и предыдущее я провела у себя, изучая взятые в библиотеке книги и пытаясь разобраться во внутренней иерархии демонов. На самом деле было несложно, непривычно только. Для лучшего усвоения прочитанного даже набросала схематический рисунок на листочке и принялась внимательно его изучать.
Итак, во главе единственного и единого демонского…демонического…инфернийского государства стоит король или «сайх`и». В его непосредственном подчинении находятся высший дворянские рода, каждый из которых управляет отдельной провинцией. Такую знать называют «тайр`и». В свою очередь в подчинении у этих самых «тайр`и» состоят дворяне округов провинции, которых называют «фэссы». «Фэссы» распоряжаются каждый своим округом и исправно платят налоги за свои земли.
Власть «сайх`и» безгранична. Он имеет право вершить суд и по-своему разумению распоряжаться землями и поданными, но, как это обычно бывает, «сайх`и» пользуется своей властью в исключительных случаях. В основном на его плечах лежат проблемы, связанные с государством в целом и межмировой политикой. Региональные и локальные проблемы решаются на местах «фэсс`ами» и «тайр`и».
Вторым самым влиятельным демоном после «сайх`и» идёт наследник престола, титул которого звучит как «висс`ах». «Висс`ах» в переводе с инфернийского означает «возлюбленный сын Господина, наследующий земли его». Да, именно так длинно. А вот «сайх`и» переводится довольно просто «Величайший Господин». К слову «висс`ах» – это необязательно старший сын, им может стать даже один из младших сыновей, племянник или даже брат. По закону «сайх`и» сам выбирает себе приемника, руководствуясь своими личными привязанностями или возможно необходимыми качествами, которыми по его мнению должен обладать будущий государь.
Отодвинув в сторону листочки, бросила короткий полный тоски взгляд в окно. Сейчас уже было далеко за полдень. На улице разгар весны, птицы поют оглушительно, солнышко ласково светит, а я сижу тут. Несправедливо…
Робкий стук в дверь заставил меня внутренне возликовать в надежде на то, что мой нежданный посетитель отвлечёт меня на время от поднадоевших книг. Сидеть в такой чудесный день дома над пыльными фолиантами по политическому строю чужого государства было не то чтобы тоскливо, но изрядно скучновато. Может получиться даже на прогулку улизнуть, наперекор внутреннему голосу, который советовал «сидеть и не рыпаться».
-Войдите! – крикнула я, на всякий случай, заложив книгу закладкой и отложив её в сторону.
Дверь сразу же отворилась и в комнату просочился Колин. Такого виноватого выражения на лице племянника я никогда ещё не видела, даже когда поймала его девятилетнего за неподобающим занятием – кражей пирожных и конфет с кухни.
-Колин что случилось? – осторожно спросила его, на самом деле опасаясь услышать ответ.
Гнусная кража сладостей осталась в далёком прошлом, сейчас же дело должно обстоять намного серьёзнее и боюсь то, что натворил малец, может не понравиться ни мне, ни другим нашим родичам. Пока парень мялся, готовясь ответить, я в уме перебрала десяток различных вариантов, начиная всё с тех же сладостей и заканчивая неожиданной беременностью таинственной возлюбленной племянника, о которой он так не хотел мне рассказывать.
-Ну, я это…, - не решался сказать он и старался на меня не смотреть, заставляя меня всё больше и больше нервничать.
-Малыш, говори как есть! – попросила его, перетекая из положения лёжа в сидячее положение.
-Я прощения попросить хотел, - наконец выдал на одном дыхании паренёк.
-За что? – недоумевала я, быстро-быстро перебирая в памяти все последние выходки мальчишки, о которых знала.
-Отец рассказал мне про заставу Белый Бор, - очень тихо почти на грани слышимости ответил Колин и, наконец-то подняв на меня глаза, спросил. – Почему ты не сказала, что принимала участие в защите от нашествия тёмных?
-Твоего грифона!.. Малыш забудь, а, - гася поднимающееся раздражение, попросила его. – У меня не самые радужные воспоминания о том времени и бередить их я не хочу.
-Да, я понял, – смутившись, пробормотал племянник, одарив меня каким-то странным взглядом, который я не смогла классифицировать, и тут же попытался слинять. – Прости!