-И-и-и? – подтолкнул меня мелкий к дальнейшим откровениям.
Вернее попытался подтолкнуть, но я не поддался. Этого ещё не хватало! Не буду я малыша втравливать во всё это …прошу прощения!.. дерьмо!
-Каждый остался при своём мнении, - сухо отвечаю и пытаюсь перевести разговор в другое русло. – Как у тебя дела в учёбе?
-Хорошо, - мальчишка неожиданно радостно улыбнулся. – Магистры считают, что со временем у меня получиться стать неплохим элементалистом и с алхимией у меня полный порядок, но… Лео, если серьёзно, расскажи, что случилось! Может я смогу тебе помочь?
-Нет, малыш, - отрицательно качнул я головой. Ещё чего не хватало! – Я сам справлюсь. А тебя попрошу кое о чём. Мелкий, если кто-то из магистров или студентов будет тебя склонять к действиям, противоречащим твоим принципам.., а твои принципы я слава Великим знаю!.., пожалуйста, не поддавайся, а лучше даже не слушай, уходи сразу.
-Так, братишка, мне не нравиться твой слишком серьёзный тон, выражение лица и то о чём ты мне недоговариваешь, - всё хмурился младшенький. – Или ты мне всё рассказываешь или…
-Нет! – почти грубо отрезал я. – Никаких рассказов! Слышишь?!
-Да, - брови брата снова устремились к переносице. – Но…
-Никаких «но» мелкий! – огрызнулся я, вот только сейчас понимая, что не стоило вообще затевать эту беседу. – Разговор окончен!
Брат зло сверкнул чёрными глазищами, и резко развернувшись, чеканя шаг, направился к входу. Плечи гордо расправлены, но спина напряжена, а подбородок, хоть мне и не видно, наверняка вздёрнут вверх. Прости, братишка! Так надо. Не хочу, что бы с тобой случилось что-то плохое. Злись, обижайся, но держись от дома, меня и нашей матери подальше. Хлопнула, закрывшись за спиной младшего, дверь и стало тихо.
-Зря! – спустя пару секунд тишину нарушил голос мамы. – Из твоего брата вышел бы неплохой помощник, он любит тебя и предан как пёс. Думаю, если понадобиться он отдаст за тебя жизнь – это хорошее качество…
-Жизнь?! – взревел я, резко развернувшись к ней лицом. – Даже думать не смей втягивать малыша в свою безумную затею! Слышишь?! Если ты это сделаешь, я тебе никогда этого не прощу!
-Лео…, - попыталась что-то сказать она, но я не выдержал, не мог опять слушать о моём высоком предназначении.
-Знать ничего не хочу! – рявкнул, выходя из себя. – Ты мне и так много «интересного» рассказала, теперь бы переварить и не потравиться!
-Илианииль! – мать повысила голос, обдав меня буквально ледяной волной недовольства.
За всю свою жизнь я никогда не являлся объектом её неодобрения и чувства, которые я испытал при этом, были новы для меня. Мне было неприятно осознавать, что я чем-то подвёл самого близкого и родного человека. В тоже время точно был уверен, что делаю всё правильно и что в этой ситуации неправа она. От этой двойственности стало очень неуютно, и такое ощущение возникло, будто громадная невидимая рука сжалась в кулак у меня в грудной клетке и резко повернулась, вправо не разжимаясь.
-Я. Ничего. Не хочу. Знать! – раздельно непререкаемым тоном повторил я и, не дождавшись ответа, быстро развернулся, как недавно это сделал мой младший брат и стремительно покинул помещение.
В каком-то совершенно бессознательном состоянии я бежал вперёд. Тело само на уровне инстинктов передвигалось по коридорам дома, сворачивало, проходилось через двери, спускалось по лестнице.… Очнулся я от этого состояния только в глубине сада у старого ручья.
Небольшая поляна, где я оказался, была окружена персиковыми деревьями, уже отцветшими, но с молодой насыщенно-зелёной листвой. С одной стороны она примыкала к забору с нависшей над ним веткой громадного тополя. По диагонали её пересекал не широкий ручей всего-то локтя полтора в ширину, у которого росла одинокая рябина очень старая, всё ещё не расставшаяся с белыми венчиками цветов.
Наверное, будь здесь кто-то посторонний, он очень позабавился, глядя на моё растерянное выражение лица. В тот момент я действительно был удивлён тем, как вообще тут оказался. Странно, но в моей памяти совершенно не отложилась дорога сюда, и если честно, не понимаю, почему именно сюда меня потянуло.
Обозрев весь лужок, сделал два больших шага до рябины и тяжело опустился на траву, прислонившись спиной к тёплому нагретому солнцем стволу. Совершенно не хотелось ни о чём думать, но в голову как назло лезли самые неприятные мысли. После одной такой вот безрадостной думы сопровождаемой очень яркой картинкой нарисованной моим воображением, мне захотелось взвыть, что я и сделал, благо рядом никого не должно было быть, а то б ещё за умалишённого приняли.