Манджа прикинул в уме, какая сумма получится, если продать личный скот, подержанную «копейку», взять взаймы у соседа Эрдни, тракториста Ивана и у самой богатой в поселке бабушки Боси (сын ее держал в Элисте пивной ларек). Маловато, выходит, однако! А где взять остальные деньги?
Вторая идея тоже была связана с денежными знаками, и при ее осуществлении рыбка обещала стать поистине золотой. Вот, что он сделает. Если ему не суждено порыбачить у себя дома, то он заправит полный бак бензином и поедет в те края, откуда явились эти люди в каракулевых папахах. Вдруг, ему повезет, и у какого-нибудь озерка в окружении гор, также обнесенного колючей проволокой, окажется хозяин-калмык. А калмык с калмыком всегда договорятся!
Но по зрелому размышлению Манджа решил, что и вторая идея никуда не годится. Кто же в тех краях продаст калмыку целое озеро?
- Где-то дал промашку башковитый Карл Маркс в своих, в общем-то, правильных трудах, - заключил с горьким сожалением Манджа, - не смог предвидеть он некоторые особенности калмыцкого капитализма!
----------------
* З y н- сто
* Мана газыр(мана hазр) – наша земля.
НЕКОТОРЫЕ ОСОБЕННОСТИ КАЛМЫЦКОГО ЗДРАВООХРАНЕНИЯ
Как-то раз Манджа сильно занедужил. Появились ломота во всем теле, непонятная слабость – даже ложку в руке тяжело было удержать, жар, сменяемый холодным потом, неприятный, надсадный кашель, будто в грудной клетке кто-то орудовал напильником.
В прежние годы обратился бы Манджа в поселковый ФАП – фельдшерско-акушерский пункт, хороший, к слову сказать, пункт, чтобы его полечили. Но лет восемь назад, согласно «новой концепции развития российского здравоохранения», исключительно в целях улучшения медицинской помощи сельскому населению, ФАП упразднили. А потом он и сам разрушился под влиянием многочисленных факторов, и прежде всего – растаскивания местными жителями для личного строительства шифера с крыши, кирпичей из стен, оконных и дверных блоков, а также неблагоприятных погодных условий, завершивших дело.
Почему-то приглянулись исторические руины, уже поросшие кустарником, поселковым выпивохам, которые разбили на этом месте стационарный бивуак. Отсюда они отряжали в ближайший торговый вагончик «Абрахам и Сарият» «гонцов», которые возвращались с пластиковыми полуторалитровыми баклажками-гранатами, наполненными химически агрессивной смесью на спиртовой основе, убойной силы воздействия на человеческий мозг, под безобидным названием «Портвейн 777».
Может быть, в замене фельдшерско-акушерских пунктов и участковых больниц на стихийные распивочные и заключалась часть «концепции развития»? Уже будучи хворым, смотрел Манджа по телевизору беседу премьера с одним из разработчиков «концепции», холеным мужчиной нероссийской наружности, от которого аромат французского одеколона просачивался, казалось, даже через экран телевизора. Разработчик с профессорским апломбом, слегка грассируя, убеждал председателя правительства в том, что участковые врачи – это врачи-неудачники, несостоявшиеся в других, престижных медицинских специальностях, ничего не умеющие и ничего не знающие, закосневшие в своих консервативных взглядах, и толку от них никакого.
Не согласен был Манджа ни с «новой концепцией», ни с аргументами разработчика.
- В старом ФАПе душевные женщины работали, отзывчивые. И роды принимали, а при необходимости и таблетки выдавали, и уколы делали. А теперь что, в каждом случае ездить за пятьдесят километров в районную больницу? А там ни оборудования современного нет, ни «узких» специалистов. Неправильная это концепция, - решил Манджа, - и очень даже вредная для большинства людей.
Так и продолжал бы Манджа чахнуть, да его жена Булгун, посоветовавшись с соседом Эрдней, решила отвезти больного в районный центр, покуда он не преставился окончательно и бесповоротно.
В районной больнице Мандже сделали элементарные анализы, тщательно осмотрели и, ввиду невозможности лечить на месте, выписали направление в Элисту, в самую хорошую больницу.
В приемном отделении самой хорошей больнице Манджа долго лежал на клеенчатой кушетке, пока не выяснилось, что в профильном, по его заболеванию, отделении мест нет, и в обозримом будущем не будет. Озабоченные жена Булгун и сосед Эрдня куда-то ненадолго отлучились, вокруг сновал медперсонал в фисташковых пижамах и ослепительно белых халатах, а Манджа вперил безучастный взгляд в потолок. Ему действительно было плохо!
Через некоторое время вернулись Булгун с Эрдней и радостно сообщили, что они с кем-то договорились и Мандже пообещали койко-место в коридоре профильного отделения самой хорошей больницы. Булгун, зная строгость своего супруга, при этом утаила, что во время переговоров ей пришлось развязывать носовой платок, где она держала «заначку» на всякий непредвиденный случай.