Минотавры сквозь боль поднялись, кроме одного. Мутант метнул копьё в грудь одичавшего, уходя к спальне с большим окном.
Он неожиданно остановился и ударил ногой в копьё, торчащее из груди бегущей твари, и тот своим весом довёл острие до сердца.
Зверолюд был дьявольски близко. Мутант выругался под нос. Что делать?!
Он сорвал дверь с завис и сразу обернулся к врагу, блокируя удар огромного кулака. Дверь разлетелась в щепки от одного. От такой силы мутант упал.
Одичавший замахнулся для последнего удара, целился прямо в голову. Удар.
Мутант выхватил нож и подставил на пути. Сила удара была такая, что даже ржавый нож отрезал два пальца, а ручка сильно ударила мутанта по лбу.
Зверолюд отскочил, издавая дикие звуки. Саен поднялся и медленно пятился в поисках чего-нибудь боеспособного. Посмотрел под ноги — ковёр. Хотел попытаться выдернуть его из-под копыт. Поднял взгляд — бегущий минотавр.
Мутант почти успел увернуться, но один рог врезался в плечо. Раздробил его, пробил, сломал, пригвоздил к стене. От боли у мутанта выступили огромные вены на лбу, а зубы в который раз заскрежетали. Но не было крика. Только сжатый стон.
Он взял нож уцелевшей рукой из сломанной. Удар огромной лапой одичавшего по рёбрам. И ещё один с другой стороны. Из срубленных пальцев, сжатых в кулак, брызнула кровь, а мутант полностью выдохнул, и вдох ему дался с трудом.
Удар ножом по шее. И ещё один. И ещё, ещё, ещё, ещё, ещё. Кровь забрызгивает всё лицо, попадает в рот, глаза, нос. Саен чувствовал её вкус, её запах и тепло. Гадкое, неправильное, жестокое, совсем не то, что от костра.
И вот голова монстра падает на ковёр, а рог выходит из плеча. Заболело ещё больше, но эта боль была чем-то более приятным. Она говорила об освобождении.
Мутант сел. «Неплохо, очень даже», — зазвучал голос в голове. У него не было чёткого звучания и формы, как у самих мыслей. Саен насторожился.
В комнату зашла тёмная фигура, чьё лицо всё так же скрывал капюшон.
— Зрелище удалось. Но всякое зрелище нужно вовремя прекратить, — прошептало существо, чередуя жесты.
Мутант поднялся через боль и усилием выбросил своё тело в окно.
Сил на то, чтобы приземлиться правильно не было. Он просто рухнул со второго этажа на изувеченное плечо. Воздух прошил заряд молнии, уходящий далеко в туман. Вокруг оседала туча стекла.
Но снова мутант поднялся, сжимая челюсти. Он сглатывал, тяжело дышал и горбился, но стоял, готовый сражаться.
Мутант поковылял к кузнице. За его спиной полыхал дом. Всё, что осталось в кузнице — старый трухлявый щит. Больше ничего. Ни оружия, ни кузнечных молотов.
Он спрятался за балкой, поддерживающей навес.
— Это бессмысленно. Ты слабеешь. Уже не тот, что раньше, во время Эста. Не так ли? Что ты можешь без своего меча? Кто ты без него? — шептало существо.
— Похоже, ты и без меня знаешь моё прозвище, — прокряхтел мутант, постоянно прерываясь.
— Конечно. Наши познания велики, Охотник. Ты — одна из наших главных целей.
— О, не нужно мне льстить, — издевался Саен. — Так ведь и возгордиться можно. Мы же помним, куда приводит гордыня.
— Довольно.
Фигура слетела с окна на землю. Сделала пару шагов вперёд.
— Теперь твой ход, — сказала она.
— Пожалуй, я пропускаю. Мне и здесь приятно, — мутант пытался собраться с мыслями и силами.
— Не будет же Охотник прятаться?! — возмутилась фигура и рассмеялась.
— Дичи всегда кажется, что охотник прячется… — он оборвал фразу для неожиданности. Фраза заканчивалась:"... когда он в засаде", но сказать это было не суждено.
Саен нащупал выпавший из стены кирпич, сместил щит на предплечье, чтобы он и камень были в уцелевшей руке. Выбежал на существо и сразу метнул кирпич по рукам, сбивая ход заклятья.
Мутант бежал, выставив щит вперёд. Удар молнии заставил дерево загореться, обжигая руку. Горящий диск полетел в фигуру, снова попадая в пальцы. Хруст — пара сломанных.
Рывок. Он сумел приблизиться достаточно близко, чтобы сжать шею, повалить наземь. Сначала он душил, но приступ боли помешал. Он бил здоровой рукой. Много, много раз. С каждым разом кулак погружался всё дальше, крови было всё больше, звуков — всё меньше, только хруст и чавканье от ударов не прекращались. Снова и снова. Мутант бил, пока не почувствовал, что капюшон и лицо стали нераздельны.