— Вождь, — сказал шаман. — Я покажу его вам.
— Хватит споров, — сурово приказал Кресус. — На основании всех озвученных сведений, я считаю, что мы должны прислушаться к советам шамана. Магические дилеммы — дело шаманов, и их мнение в этом вопросе авторитетнее. Мы покинем город и возведём лагерь там, где они укажут. Нельзя подвергать целый народ опасности.
— Простите, Вождь, но я так не могу, — снова начал воевода. — Это противоречит моим принципам и чести.
— Я понимаю, — холодно ответил Кресус. — Но мы — правящий совет. И у нас нет такой роскоши, как собственные интересы.
— В таком случае, — торжественно начал воевода, затем ненадолго умолк. — Я отрекаюсь от титула. И с вашего разрешения, хочу собственнолично отправится в Пасть Дьявола, не подставляя под угрозу воинов.
— Что ж, — начал Кресус, снова сложив пальцы домиком. — Да будет так. Теперь, как обычный зверолюд, вы можете делать, что считаете нужным.
Воевода слегка поклонился и развернулся к выходу.
— Постой, — остановил его шаман и снял с себя амулет. — Возьми это. Этот магический талисман поможет тебе в предстоящем бою. Пусть у смерти не хватит на тебя времени, брат.
Тут же все присутствующие хором прогремели: «За принцип и честь!».
— У тебя есть два дня, чтобы вернуться, — кинул вдогонку Кресус, а затем обратился к совету. — А мы начинаем собираться в путь. Оповестить братьев!
***
Сатир воевода ехал на рапторе, постоянно проезжая раздробленные кучки одичавших, что окончательно утратили разумный вид. Тем не менее, обезумившие принимали его за своего, и он чувствовал, что внутри все они, зверолюды, одинаковы. Просто монстры, что прячутся за человечностью. И только держась племенем, они могут сберегать эту иллюзию.
Ведь внешне воевода отличался от одичавших только комплектом латной брони и большой саблей, что ляскала при езде.
Окажись он в полном одиночестве на отшибе мира, смог бы остаться прежним? Или хотя бы разумным? Или точно так же уподобился хищным животным, утратив всё то, чем так гордятся его братья? Сатир не знал ответа. Или просто боялся его.
Чем больше он приближался к пещере, тем больше энергии излучал амулет. А проезжая мимо рун на земле, воевода даже чувствовал от него жжение.
И вот он увидел Пасть Дьявола. На входе стояло четыре зверолюда: два минотавра и два сатира. Воевода думал, что пройдёт мимо точно так же, как и до этого. Он спешился, приказал раптору ждать его неподалёку, и попытался просто войти внутрь.
Воевода сравнялся плечом с сатиром, глаза которого были лишены даже животного разума. Ещё шаг вперёд. Когти, что пытаются пробиться через броню.
Он вскрикнул от неожиданности, когда минотавр схватил его за плечо и попытался бросить. Воевода резким движением выхватил саблю и сразу рассёк руку одичавшего. Из подмышечной артерии хлынула кровь, забрызгивая всё вокруг.
Зверолюд схватил сатира за шею и припечатал к скале. Нанёс чреду жёстких уколов в живот, выпуская кишки наружу.
Почувствовал удар в голову, что соскочил на наплечник. Боль. Скрежет. Крик боли.
Воевода обернулся и увидел ещё одного минотавра. Широким взмахом рассёк колено, и тот рухнул в компанию истекающего кровью собрата.
Оставшийся сатир бросился на воеводу и повалил его. Оказавшись сверху, одичавший наносил удар за ударом по голове. Шлем слетел, подставляя беззащитное лицо когтям. Три кровавые полосы пересекли лицо, заставляя взвыть.
Воевода дёрнулся всем телом и смог дотянуться к сабле, что валялась неподалёку после скачка одичавшего. Пронеслось сверкающее лезвие. Рогатая голова упала наземь.
Воевода поднялся, вытирая пот и кровь. «Что ж, эти одичавшие явно под чьим-то прямым контролем,» — сделал он вполне заслуженный вывод и с опаской зашёл внутрь Пасти Дьявола. Он знал, куда идёт, так что решительности после боя не убавилось.
Зверолюд продвигался вглубь. По началу пещера была вполне обычной, как и те, в которых ему часто приходилось коротать ночи. Но вскоре стены начали покрывать непонятные руны, а от амулета так стрекало в голове, что сосредоточиться на чём-то было почти невозможно.
Здесь, в темноте, не ходили огромные туши одичавших, а вокруг царила нездоровая тишина. Не приятная тишина раннего утра, а зловещее затишье.
Воевода ступал осторожно, не задевая подозрительные камешки. Благо, зрение позволяло ему неплохо жить во тьме. Саблю он держал наготове, сражаясь с действием амулета, который всё больше и больше мучал его.