Но всех смущали «проклятые грамоты» и крестоцелование.
Как в народе посмотрят, коли Василий Васильевич пойдет с войском добывать московский великокняжеский стол? Ведь назовут его клятвопреступником, грешником и, чего доброго, отшатнутся от него.
Нашли выход. Не так далеко от Вологды, на берегу малого Сиверского озера стоял недавно основанный, но успевший прославиться и разбогатеть от многих вкладов Кирилло-Белозерский монастырь.
Василий Васильевич с женой и сыновьями отправились туда будто бы на богомолье. Тамошний игумен Трифон «взя на душу свою грех великий» и снял со слепца те «проклятые грамоты».
Василий Васильевич со всеми людьми, кто был при нем, в Вологду не вернулся, а повернул на Белоозеро, оттуда — к Твери, надеясь на помощь тамошнего князя Бориса Александровича.
Шедшие из Литвы освобождать слепого князя Василий Ярославич серпуховской, Семен оболенский, Федор Басенок, братья Ряполовские и другие верные Василию Васильевичу люди узнали, что тот к Твери приближается, и повернули на соединение с ним.
Князь Борис Александрович тверской встретил слепца хлебосольно; на пиру договорились обручить старшего сына Василия Васильевича Ивана с его дочерью Марией. Мальчику было семь лет, а девочке — и того меньше. Но столь малый их возраст никого не смущал. Борис тверской предоставил будущему свату в помощь целый полк. Сил у Василия Васильевича набралось достаточно, и он пошел на Москву.
Дмитрий Шемяка и Иван можайский с войском двинулись навстречу к Волоку-Ламскому.
Тем временем Плещеев — верный боярин Василия Васильевича — с небольшим отрядом, «с малыми зело людми», пробрался незамеченный «мимо рати княже Дмитриеву» и в ночь на 25 декабря вошел в Москву, а через отворенные Никольские ворота проник в Кремль. Наутро объявили на Кремлевской площади, что Москва взята именем великого князя Василия Васильевича. «А гражан приведоша к целованию за великаго князя Василия». Несколько оставшихся верными бояр Шемяки были схвачены. Победа досталась Василию Васильевичу без всякого боя.
Дмитрий Шемяка и Иван можайский с немногими людьми отошли от Волока-Ламского. Обходили они попутные города стороной и спешили в Галич. Василий Васильевич во главе рати двинулся их догонять.
Его противники прибыли в Галич.
Рать московская приближалась. И они, забрав как заложницу свою тетку Софью Витовтовну, поволокли ее с собой по нехоженым тропам, по безлюдью, сквозь дремучие леса к дальнему городу Каргополю.
Тяжко досталось Софье Витовтовне, ведь ей уже за седьмой десяток перевалило. Ночевали беглецы где попало, больше под елками у костров, кони осиновую кору грызли и падали.
В Каргополе нагнал их посол великокняжеский — привез грамоту от Василия Васильевича. Уговаривал он своих двоюродных братьев отпустить его мать.
Поняли Дмитрий Шемяка с Иваном можайским, что ничего другого им не остаемся, и освободили старуху тетку.
17 февраля 1447 года, спустя год и один день после своего ослепления, великий князь Василий Васильевич торжественно въехал в Москву.
Узнав, что Софья Витовтовна возвращается, сын спешно выехал ей навстречу. Встретились они в Переславле-Залесском.
За свои заслуги шурин великого князя Василий серпуховской и братья Ряполовские получили многие волости и села, боярам и служилым людям тоже вотчины достались. Милостиво обошелся Василий Васильевич и с теми, кто шатание проявлял или даже изменял ему, ни на одного не наложил опалы. А возможно, не столь прочным чувствовал он под собой великокняжеский стол, и потому ближние бояре не посоветовали ему множить число врагов.
Его двоюродный брат Иван можайский заключил с ним договор, получил к своему прежнему уделу еще Бежецкий Верх и в верности ему поклялся.
Волей-неволей заключил договор с великим князем и Дмитрий Шемяка и остался в своих вотчинах Угличе да Галиче с Чухломой.
Но разве мог он, вкусивший полноту власти, быть удовлетворенным столь малыми городами?
Рушились все его честолюбивые помыслы, но не таков он был, чтобы отступиться. Знал он своего двоюродного брата еще с детских лет. И зрячим был Василий Васильевич безвольным и простодушным, неужто слепой, хоть и находясь под началом властной старухи матери, останется он победителем? И решился Дмитрий Шемяка вновь силой добывать московский стол.