Мамая смущала молодость коназа московского. Но Москва добросовестно выплачивает ежегодную дань-выход. Золотоордынские купцы караванами ездят в Москву и с большой выгодой там торгуют. А врагов у Мамая и в самой Орде и за ее пределами много больше, нежели куропаток в степи. Мамай понимал: лучше с Москвой жить в мире…
Наконец он решился и в торжественной обстановке во всем ему покорный хан вручил Дмитрию ярлык на великое княжение.
Записал летописец: «На ту же осень князь великий Димитрей Ивановичь выиде из Орды… все по добру и по здорову, такоже бояры его и слуги. А княжения великого под собою подкрепи, а супостаты свои и супротивники посрами».
Под супостатами и супротивниками Дмитрия летописец, очевидно, разумел соседей Москвы — Михаила тверского и Олега рязанского.
Михаил тверской, когда был в Орде, задолжал там за свой, оставшийся бесполезным, ярлык десять тысяч рублей и оставил в заложниках сына Ивана. Дмитрий уплатил за княжича сполна и повез его с собой как пленника. Только через год отец смог его выкупить.
Москва, конечно, стала много богаче Твери. Но в тот раз щедрость Дмитрия крепко ударила по «людишкам» городским и сельским — платить-то им пришлось как бы не в два раза более, нежели прежде. Говорится в летописи: «И бышеть от него (от Дмитрия) по городам тягость данаа велика людям».
Понимали в народе: надо Москву поддержать, надеялись, может, в последний раз так нещадно тянут княжеские тиуны. А иным беднякам, случалось, и отдавать было нечего. Сбегали такие с семьями в глухие края, где их не достать; там, на новых местах, жить начинали…
Дмитрий был в Орде, когда поднялась война между Москвой и Рязанью за слободу Лопасню, которую отняли рязанцы у своего соседа еще при Иване Красном.
Князь Олег рязанский, ни разу не испытавший силы Москвы, идучи в поход, похвалялся, что его воины перевяжут москвичей без боя, однако в первой же битве возле села Скорнищева потерпел от воевод московских сокрушительное поражение. Летописец записал, что рязанцы «падали, аки снопы».
Но Дмитрий не успел воспользоваться победой. Опять поперек его дороги встал неуемный Михаил тверской, которому снова удалось заключить союз с зятем Ольгердом. В третий раз литовцы и тверичи двинулись на землю Московскую. Они пожгли Дмитров и Переславль-Залесский, а заодно и Торжок, разбили новгородскую рать. Их поход сопровождался не только поджогами, по пути они грабили жителей, убивали всех тех, кто не успел убежать.
Дмитрий собрал московские полки и полки подручных ему князей и повел соединенную рать на Ольгерда.
Возле города Любутска противники встретились. Несколько дней стояли они друг против друга, глубокий овраг разделял их. Ни одно войско не решалось первым перейти рубеж.
В конце концов был заключен мир. Ольгерд повернул свои полки, Дмитрий обязался не мстить Михаилу, новгородский наместник смог возвратиться в Торжок. Только теперь была торжественно отпразднована давно задуманная свадьба Владимира Андреевича серпуховского с дочерью Ольгерда Еленой…
2
есь следующий, 1373 год выдался необычно тихим. А затем новая напасть подобралась к Москве.
До этого времени Дмитрий со своими боярами жил мирно, держал с ними совет, награждал по заслугам, мирил и судил их. И бояре были довольны его судом, не тяготились его властью над ними. Когда от других князей переходили в Москву на службу бояре со своей челядью, Дмитрий жаловал каждого по достоинству, не в ущерб старым боярским родам.
А тут среди ближнего окружения Дмитрия неожиданно завелась измена. В 1374 году старик тысяцкий — Василий Васильевич Вельяминов — умер. Властному Дмитрию, наверное, докучило разделять управление государственными делами хоть и со сметливым, но строптивым помощником. Он понял, что настал час полностью взять бразды правления в свои руки. Поначалу он медлил, помалкивал, а потом неожиданно объявил боярам, что тысяцкому на Москве больше не бывать.
Таков был весьма важный и мудрый шаг молодого, но мыслившего далеко вперед московского князя. Дмитрий понимал, что сильная власть, сосредоточенная в руках его одного, будет способствовать росту могущества Москвы.
И он решился на этот шаг.
Но старший сын покойного Василия Вельяминова, боярин Иван Васильевич, который был убежден, что станет тысяцким после отца, тяжко оскорбился таким решением Дмитрия. Он начал перешептываться с московскими купцами, переманивать их на свою сторону, да еще послал Михаилу тверскому тайную грамоту, советовал не откладывая повести войско на Москву, упоминал, что в Москве найдутся ему доброхоты.