Что касается отношения к русским, то Казимир, подобно своим предшественникам и, как увидим, подобно многим из преемников, играл в две руки. Одной рукой он старался привлечь к себе обитателей Восточной России, соприкасавшихся с его владениями в Литве, и так же, как Витовт, заигрывал с Новгородом, стремясь подкапываться под московских князей и не брезгая для этого тайными сношениями с татарами. В то же время другой рукой он разрушал первейшую основу западнорусской жизни – православие – и всеми силами старался покровительствовать унии, то есть присоединению Греческой церкви к Латинской, вопрос о чем неоднократно подымался папами и раньше, но с особенной силой разгорелся в XV столетии, во время великого княжения Василия Васильевича на Москве.
К XV веку папы потеряли значительную часть своей силы и обаяния в Западной Европе; с ними давно уже вели борьбу светские властители: князья, короли и германские императоры, которым было крайне тягостно вмешательство в их государственные дела целого ряда властолюбивых пап. Борьба эта шла успешно для светских властей, так как большинство населения было возмущено распущенностью нравов католического духовенства, хотя в числе его представителей встречалось, конечно, немало людей и с самыми высокими нравственными качествами. Тем не менее существование таких монашеских орденов, как орден «Веселых братьев» в Италии, открыто пользовавшийся для мотовства и распутства своими преимуществами, данными ему папой, должно было разрушать в народной среде веру в непогрешимость Латинской церкви. Еще более ужасен был орден монашествующих рыцарей Гроба Господня, или храмовников; создан он был предварительно в Святой земле с самыми высокими целями, а затем под влиянием разных тайных восточных учений, в том числе и иудейской каббалы, о которой подробнее мы скажем ниже, не только отрекся от христианства, но даже кощунствовал над Святым Крестом в своих обрядах и занимался при этом беспощадным ростовщичеством. Французский король Филипп Красивый положил конец этому возмутительному ордену: по его настоянию храмовников судили и затем многих из них сожгли. К сожалению, однако, в Западной Европе есть еще и до настоящего времени тайные последователи их возмутительного учения, о чем мы будем говорить впоследствии.
Следствием описанных непорядков в самом корне латинства было возникновение опасных для него ересей, с которыми папы начали бороться учреждением особых страшных судилищ, так называемых инквизиционных, где подозреваемых в ереси предавали ужаснейшим и утонченным пыткам, а добившись от них сознания в виновности, сжигали затем на кострах. Начало этих судилищ относится к XIII веку, и в XV столетии костры, на которых сжигали еретиков, пылали уже во всех концах католической Европы, причем в Литве инквизиция была введена в 1436 году, во время великого княжения мрачного и жестокого Сигизмунда Кейстутовича.
Однако, несмотря на инквизицию, крупные нестроения и ереси в Католической церкви продолжались. В XIV веке один из французских королей занял Рим и силой вывез из него пап к себе во Францию, в город Авиньон, где они прожили 70 лет. В начале же XV века возникли учения Виклифа в Англии, а затем и Иоанна (Яна) Гуса в Чехии, имевшие множество последователей.
Учения эти осуждали невоздержание католического духовенства и указывали на крайне соблазнительное для нравственности паствы поведение пап. Действительно, в это время как раз были сразу три папы, которые низлагали и взаимно проклинали друг друга.
Для прекращения всех этих непорядков был созван в 1414 году Констанцский собор, осудивший, между прочим, Гуса и его друга Иеронима Пражского на сожжение. На собор этот, как мы говорили, Витовт отправил поставленного им митрополита Западной Руси Григория Цамблака хлопотать об унии или присоединении Греческой церкви к Латинской. Конечно, эта мысль об унии была как нельзя более на руку папам ввиду сильного падения их обаяния в это время в Западной Европе: присоединение к латинству всех исповедующих православие сулило им огромнейшее влияние в обширных владениях Литвы и Руси, сопряженное вместе с тем с получением с этих земель богатейших денежных средств. Как мы видели, Цамблак приехал к концу Констанцского собора и успеха в своем посольстве не имел.