Ну чисто наш имперский стражник. Прям ностальгия нахлынула.
На все еще подрагивающих ногах я прошел по коридору буквально сотню шагов. Едва завидев справа небольшую нишу, я с облегчением туда забился, усевшись на камень и обняв коленки. Особо безопаснее от этого не стало, но чисто морально так было легче, чем маячить на открытом пространстве коридора. Все тело сотрясала нервная дрожь — то ли от забега на пределе возможностей, то ли от опасности, от которой я едва-едва ускользнул. И сейчас я сознавал, что мне повезло просто невероятно — с учетом неизвестного заклинания-ловушки, в любой другой момент времени я бы проскочить этот зал не смог. Если бы не отвлекший своих собратьев голем…
Я прошептал одними губами искреннюю молитву Фортуне. Следующая жертва характеристик будет именно ей, определенно. Хотя когда она еще будет?
Жертв я не делал с самого моего спуска в эти демоновы катакомбы. Тут мне нужна была каждая жалкая единичка в каждой характеристике, если она хоть немного повышала мои шансы на выживание. Можно было, конечно, жертвовать что-то совсем бесполезное для выживания, вроде горного дела, но даже его мне было откровенно жалко. Да и, несмотря на бесполезность в плане выживания, горное дело я все равно использовал. Пока я бродил по девятому, а потом и по десятому этажу, мне постоянно попадались жилы редких металлов и друзы драгоценных камней. Металлы я не трогал, но не проходить же мимо заманчиво поблескивающего гнезда рубинов или топазов? Добываются они гораздо быстрее, звуков от добычи в разы меньше, весят тоже немного… Да, это было то еще варварство — для тех же топазов при моих тогдашних характеристиках шанс добычи колебался около десяти процентов. Для рубинов — и вовсе около пяти. Большая часть добычи попросту осыпалась бесполезным прахом. Я морщился от столь бесцеремонного разбазаривания добра, но продолжал свое черное дело, тем более что и профессия горняка от такого росла как на дрожжах.
Так что, несмотря на невысокие шансы добычи, в моей сумке понемногу скопилось уже пара десятков системных камней. Зачем я это делал? В основном, конечно, ради денег. Свои накопления я с собой не таскал, так что все, что я понемногу копил, осталось далеко наверху, в Чуки Камата. Ключ от комнаты я отдал друзьям перед спуском, с просьбой, если получится, разделить все мои сбережения между собой и не забыть про долю Карштайна. Забрать деньги у меня все равно никак не получится, а так — хоть какая-то благодарность за все, что они сделали. Так что после спуска я снова откатился назад в своих планах по выкупу родителей и сестры из орочьего плена. Именно эта, маячившая на границе сознания мысль, заставила меня когда-то в первый раз остановиться и попробовать добыть камень с настолько мизерным шансом успеха.
И добытые камни уже даже по примерной стоимости превзошли все мои старые накопления. Да, их еще надо продать, что не так уж и просто. Но это гораздо, гораздо лучше, чем ничего.
Я вздохнул, понемногу успокаиваясь. Глянул на количество маны. Думаю, стоит немного задержаться здесь, восстановиться хотя бы до половины, прежде чем топать дальше.
Честно говоря, я ожидал от одиннадцатого этажа… большего, что ли. Да, он сильно отличался от десятого. Да, здесь сразу бросались в глаза гладко отполированные стены из черного гранита, прямо кричащие, что это место создано руками разумных существ. Но ничего необычного сверх того. Я бродил следующие несколько дней по бесконечным коридорам, изредка переходящим в залы, идентичные самому первому, с големами… и нигде не встречал ничего интересного. Големы остались позади и больше не появлялись. Никаких артефактов Древних. Саламандры и огненные духи на этом этаже тоже не встречались. Даже рудных жил здесь не было — только бесконечный черный гранит, не поддающийся кирке и заклинаниям (попробовал из интереса). Температура и вовсе немного снизилась. Если сравнивать с предыдущим этажом, то прямо-таки легкой свежестью повеяло.
В итоге я просто шел. Выбирал коридоры, ведущие хотя бы примерно в нужном направлении и топал вперед, как заведенный. Пути назад у меня не было — сквозь големов еще раз я не прорвусь. Охотился я обычно с запасом, но осточертевшее до зубовного скрежета мяса саламандр, оставшееся с предыдущего уровня, все равно кончилось уже на третий день. А потом все. Осталась только нарастающая слабость в теле и бесконечные попытки заглушить голод ледяной крошкой.
И еще надежда. Что, рано или поздно, но я наткнусь на подъем наверх. С большой погрешностью, но я мог сказать, что уже иду не под землями гномов, а где-то под орками. Двести километров — так говорил Никос. Пусть он тоже говорил это примерно, но когда я на привалах высчитывал, сколько я уже прошел, то, даже без учета девятого и десятого уровней, выходило куда больше двухсот. Картография, увы, все еще не выросла до десятки, несмотря на все мои старания, так что точных цифр я пока узнать не мог. Единственный минус — я все больше уклонялся к югу. Все-таки подземелье и так было достаточно огромным — глупо было надеяться, что оно еще и будет вести ровно в том направлении, которое мне необходимо. Но из гномьих гор я вышел в любом случае. Так что я уже мог подняться наверх и попробовать выдать себя за обычного авантюриста с большой дороги. Если бы нашел подъем наверх.
Но подъемов не было.
Шесть дней. Шесть дней я шел, искренне возненавидев эти бесконечные черные коридоры. Шесть дней, под конец уже не обращая внимания, куда вообще иду. Последние искорки надежды еще теплились где-то в душе, но в голову все чаще закрадывалась мысль: «Здесь ты и останешься».
Время я отсчитывал при помощи таймеров «восстановления» и «вьюги» — единственных полезных в данных условиях заклинаний. Десять восстановлений — передышка. Семь «вьюг» — можно поспать. После сна отсчет начинался заново — начинался новый день. Выходило хоть и довольно приблизительно, но большой точности мне и не требовалось. Да и заклинания последние дни я использовал скорее по привычке. То же восстановление хорошо бодрило в начале, вдобавок снимая слабость, но спустя пару дней без еды стало действовать гораздо слабее. А вьюга потеряла былую актуальность после того, как пару дней назад мое сопротивление огню перевалило за двадцатку. Видимо, это был какой-то важный системный рубеж, потому что после него я практически перестал замечать жару вокруг. И усталость от этой жары тоже особо не копилась. Или, что более вероятно, она была совершенно не заметна на фоне слабости и изнеможения от голода.
Щелк. В голове появилось давно знакомое ощущение. Восстановление откатилось. Девятый раз подряд, скоро привал. Привычно шепчу ключ-слово, едва шевельнув губами. Волна свежести вновь прокатилась по организму, на некоторое время ослабив пелену усталости на мыслях и чувствах. Голова стала чуть более ясной и размытый камень под ногами, по которому шаркали мои ноги, стал приобретать четкость. С некоторым трудом подняв голову, я сфокусировал взгляд на коридоре. Что-то не так… Что-то…
Я моргнул и встряхнул головой, прищурившись. А когда понял, что мне не кажется — резко ускорил шаг, несмотря на слабость, и чуть ли не подбежал к очередной развилке бесконечного подземелья. Только в этот раз вместо трех-четырех абсолютно одинаковых коридоров имелись всего два — подходивших к перекрестку симметрично с тем, по которому пришел я. Сам же перекресток, представляющий собой круглую миниатюрную комнатку, наконец-то отличался от сотен таких же однообразных перекрестков, через которые я уже прошел.
Отличался тем, что добрую треть всей комнатки занимала тонкая колонна в самом центре. Вокруг которой вилась изящная винтовая лестница, уходя куда-то вверх, в непроглядную темноту, которую не пробивало даже мое прокачанное за последнее время ночное зрение.
Единственным существенным минусом этой лестницы было отсутствие привычных любому человеку перил. Не знаю, как выглядели строители этого подземелья, но мыслили они явно не как люди. Либо попросту не имели никаких проблем от падений с высоты в десятки метров. Я попытался примерно прикинуть, на какой я сейчас глубине. Мысли ворочались тяжело, разум не хотел пробуждаться от сонного оцепенения. Впрочем, не думаю, что точные цифры мне сейчас важны. Главное, что речь идет минимум о паре сотен метров. И если эта лестница преодолевает хотя бы половину этого расстояния, то не может быть и речи о том, чтобы подниматься сейчас, сходу. Как бы мне ни хотелось поскорее добраться до поверхности, где прохладно, где светло, а главное — где можно раздобыть еды…