— Доволен. — Я широко улыбнулся. Зря Энгром думает, что я блефовал. Я ведь действительно подумывал спросить у Никоса или Карштайна (зуб даю, у них должны быть заклинания!), не хотят ли они чем-нибудь полезным обменяться. На крайний случай, зайти к другим лавочникам — пусть у них выбор и пожиже, но тоже может найтись что-то полезное.
Энгром, ворча, как мне повезло, что нужное заклинание у него уже откатилось, отвел меня обратно к конторке, достал два исписанных мелким почерком листа бумаги и пояснил:
— Такие обмены, на самом деле, штука довольно обычная. Это — стандартный контракт. Во избежание ситуаций «одна сторона уже передала заклинание, а у второй заявленного заклинания на обмен не оказалось изначально» и подобных. Как ты понимаешь, вернуть переданное не получится, так что для гарантии тут прописывается согласованная цена обоих заклинаний в денежном эквиваленте. В случае обмана можно будет взыскать эту сумму. — Он достал письменные принадлежности и, на секунду задумавшись, начал заполнять пробелы в контрактах. — Так, думаю, цену установим в двадцать золотых… доплата для любой из сторон — не нужна… стороны соглашения… — Он протянул мне листы. — Напиши вот здесь свое имя и фамилию. Вот здесь — подпись. На втором листе продублируй.
Я, высунув язык от старания, заполнил предусмотрительно оставленные промежутки в договоре надписью «Грегори Канторес» и вопросительно посмотрел на Энгрома. Тот забрал один из экземпляров себе, второй вернул обратно, после чего дотронулся до меня и, громко и четко, произнес:
— Добровольно, в рамках сделки, передаю данному разумному заклинание «Ледяная стрела». Пусть Система будет мне свидетелем.
Аналогичная фраза с моей стороны не заставила себя долго ждать.
Сегодня за весь рабочий день на перерывах с Никосом я так и не столкнулся. Впрочем, и с Фестусом тоже. К сожалению, мы теперь встречались в основном по вечерам, болтали, обменивались свежими новостями и снова расходились по своим делам. Мое утро было занято тренировками с Карштайном. Его — работой. Еще пару недель назад я просто присоединялся к нему в забое после тренировок, но, после того, как у меня наконец открылось сопротивление огню из-за регулярных самоистязаний, я начал спускаться все ниже и ниже. На данный момент я обитал в основном на пятом слое, где полторы единички в сопротивлении позволяли находиться в относительном комфорте, а среднестатистическая жила выглядела уже примерно так:
Медная жила.
Процент содержания меди: 44–75 %.
Общая масса: 130–320 кг.
Вероятность добычи медной руды: 46–72 %.
Вероятность добычи побочных руд и камней: 3–7 %.
Прочность: 1025/1025 единиц.
Помимо того, что здесь было куда меньше народу, а самые «вкусные» жилы не были выработаны и можно было наткнуться на весьма и весьма интересные экземпляры, здесь у меня впервые начал срабатывать шанс на вероятность побочной добычи. Скорее всего, те «от 0 до 9 %» шансы, которые мне показывались на жилах верхних уровней, были на самом деле куда ближе к нулю, чем к девяти. Здесь же наконец начали попадаться такие, у которых нижняя планка при оценке отрывалась от нуля — и именно с такими я в основном и работал. Свои плоды это уже принесло — четыре куска серебряной руды (обычного качества), один кусок кварца (плохого), и один внезапный маленький опал, который я чуть было не потерял в пыли, которой осыпалась очередная жила. Пусть даже «обычный», но, демона мне в сраку, системный полудрагоценный камень! Их маги с руками отрывают, даже с качеством вплоть до «ужасного». Собственно, одна эта побочная добыча разом погасила половину моего оставшегося долга. Хотя там и осталось уже немного — меньше пары золотых. Фестус и вовсе свой долг уже недели две как погасил, заключил с руководством шахты полноценный контракт наемного рабочего и переехал из наших кредитных бараков в отдельную комнату в общежитии. Я к нему пару раз заходил в гости — живется там куда приятнее…
Итак, после очередного жаркого дня в забое (плюс пару сотых к силе, выносливости и горному делу, плюс одна сотая к сопротивляемости огню, минус три серебрухи долга), я направился искать Никоса. Пора наводить мосты.
Никос, ни капли меня не удивив, обнаружился в местной таверне — «Киркой по хлебалу», как я приблизительно перевел эту фразу с гномьего. Вроде бы там использовался более грубый аналог, но в гномьем языке вообще довольно странное понятие нецензурных слов и выражений — одно и то же слово может считаться и матерным, и самым обычным, в зависимости от контекста. С лингвистикой у меня пока что было не ахти, так что контекст я понимал далеко не всегда…