– Посмотрим… может, и будет какой-то толк… и Ратмир, – зовет его Марушка, он оборачивается на голос, и, пожалуй, впервые видит не младшую, не ребенка. Что-то неуловимо переменилось в ней, и довольно давно, просто не замечал… – А кроме того, что лазутчик Ингвар и необученный оборотник, вы с ним чего не поделили? Хоть беги за водой, разливай…
Ратмир как не слышит ее:
– Думаешь, назвал свое имя настоящее, не обманул?
– Обманул, не обманул… Свои средства найдутся, как выведать, – когда это было для них, для волхвов, препятствием? Проследить если хочешь за кем или направить нужной дорогой – отметину ставь, на коня, на сбрую, на самого человека… а если выведать тайное надобно – волос с одежды сними, сон особый нашли на него, чтоб сам без утайки все про себя рассказал.
– На коня метку поставила?
– И на сбрую, и на подковы… и до самого лазутчика доберусь. Так о чем вышел спор? – напоминает она.
Проскочить неудобный вопрос не вышло. Заметила, вот, теперь отвечай. Хотя почему «отвечай» непременно? Кто из них старший, в конце концов?
Марушка все понимает без слов. Не твоего – не женского – ума дело, если коротко и по сути. Иди, пеки пироги, вышивай и не лезь, куда не просили.
– Ну, вышли бы, врезали бы друг другу. Подрались – помирились… – мужские игры в ее понимании просты, даже не о чем говорить. Но тот же Ратмир неустанно твердит, что волхвы и думают, и живут по собственным правилам… Только и остается, что про него тоже выведать ворожбой, разузнать, что к чему. И схлопотать по ушам, как бывало уже за такое.
Ратмир будто подслушал, о чем она думает (хотя чушь, не умеет, иначе б уже научил!), грозно и многозначительно хмурится, и Марушка, чтоб избежать дальнейших нравоучений, спешно озадачивает его:
– Меду ему отнеси, только не в баню, угорит, если уснет там. Поставь где-то поблизости. Или отдай. И реши уже что-то…
– Решу, – перебивает ее Ратмир, и разговор на этом окончен, так следует понимать. Дверь за ним затворяется тихо, хотя Марушка уже приготовилась к грохоту, хотелось ему, ой как же хотелось пнуть со всей силы, так сказать, от души…
– Вот и славно, – мурлычет она и почти пританцовывает в предвкушении, пока прибирает остатки ужина. Не то чтоб совсем удалось отделаться от тревоги, но чутье надобно слушать, а не барахтаться в омуте переживаний. Так что тревожное и непонятное Марушка со всем тщанием прибрала и на место поставила, что ту столовую утварь.
Глава 2
Мед хозяин дома берет из припрятанного в подполе жбана, сонный мед, и решает оставить кринку перед порогом бани, у самой двери. Только дверь как раз отворяется, и Ингвар получает свой мед из рук прямо в руки. Разморенный, посоловевший, он принимает гостинец, благодарит и даже делает пару глотков. И, пожелав доброй ночи хозяевам, убирается на сеновал. Избегает мозолить глаза, не иначе.
«Хорош мед, да не тот» – усмехается про себя он, принюхавшись и распознав сонное зелье. И, как ни хотелось ему, в полный рост да руки раскинувши, растянуться в душистом, этого года, сене, забыться сном до самой зари, или пока не разбудят… нет, решает, не зря угощали, значит, лучше перетерпеть и дождаться. Отставляет в сторону мед, не притронувшись, и терпеливо ждет. Час или два – никак не понять, сколько минуло времени. Была бы луна… Но на небе лишь звезды, да и те, прыгают в облаках, играют друг с дружкой в прятки, не разобрать даже, где какие стороны света. Или же лес колобродит опять, теперь-то Ингвар понимает, что не чудилось, а взаправду такое бывает. И от нечего делать, не следить же за звездами, он принимается день этот странный заново вспоминать. Даже угадывать пробует, кто – или что такое эти странные люди, обитатели заповедных, гибельных для чужаков лесов. Что за диковины вытворяют, другой бы кто рассказал, он посмеялся бы. А себе самому приходится верить. И люди, Ратмир и Марушка, оба, тоже лесу под стать. Чтоб ни с того, ни с сего накатывал ужас, которого не испытывал никогда. Чтоб хотелось бежать без оглядки, только б подальше убраться. Чтоб вот так, щемящей тоской сжималось в груди – сердце, да? – от одного вида, от голоса, от касания вскользь, рукавом… вожделение не в диковину, но это другое, неиспытанное еще… И ревность, ядовитая, черная, змеиным клубком…
Вдруг доносится шорох и размыкает объятия тишины… совсем рядом, но из-за двери, приоткрытой едва, не видать. Да и без этого темень кромешная, хоть ножом ее режь, такая густая. Ингвар привстает, привычно на ощупь, находит свой меч, ох, не зря потащил с собой его, не ошибся. Но это всего лишь кот. Полыхнул зеленью глаз в темноте, мурлыкнул чего-то и потрусил по каким-то своим делам. Топот, шуршание, перебежки, и, наверное, это надолго, охота нешуточная началась. Отлегло у Ингвара, самому смешно, что кота принял за опасность. И подскакивает от неожиданности, когда прямо над ухом звонко чихает кто-то. Ну, что значит «кто-то»! Кот и чихает, кто же еще… Зеленоглазое чудище фыркает недовольно, отплевывается от сена, трет лапой морду – и гневно зыркает на чужака, что вторгся в его владения.