- Я никуда тебя не тороплю. У меня дел всё равно нет, так что, если тебе интересно, могу пересказать тебе всё, что там написано, буквально в двух словах, но будет лучше, намного лучше, если ты прочитаешь всё сам. Думаю, так ты сможешь понять что-то, чего я не смогу тебе объяснить.
- Спасибо, - я с интересом посмотрел на книгу, на обложке которой весьма карикатурно была изображена башня.
- Не за что, парень, - улыбнулся старик, откинувшись в кресле, - Для меня дать тебе книгу, которая не несёт в себе никакой полезной для меня информации, не проблема. Однако, я знаю, что вслед за этой информацией ты захочешь получить способ ей воспользоваться.
- Что вы имеете в виду? - я с подозрением и опаской посмотрел на Фредерика.
- Почитай, - загадочно ответил он, уводя взгляд в сторону, - Тебе сразу всё станет понятно.
Меня отпустили. Совершенно спокойно, никем не останавливаемый и не тревожимый, я вышел из лагеря, за ворота крепости, и, стараясь вспомнить улицы, по которым меня вели сюда, медленно шёл к таверне. Книгу в жёстком шершавом переплёте я тащил, прижимая локтем к телу. Она была небольшой, но достаточно толстой, чтобы создавать некоторую тяжесть. Всю дорогу, вплоть до постели, я провёл в раздумьях. Слишком много за один день свалилось на мою голову. Чересчур много за один день свалилось на мою голову. Чудом и величайшей милостью господина Фредерика мне удалось избежать тюрьмы, которой я страшно боялся, однако, я получил в руки целую загадку, на которую придётся потратить достаточно много времени прежде, чем мне удастся её распутать. Вопросов становилось только больше, а ответы на них не мыслились мне даже в самых фантастичных предположениях, несмотря на то, что после моего становления попаданцем и пробуждения в другом мире границы моей фантазии разрослись до небывалых широт.
На ужин, поскольку пообедать я не успел, мне досталась вяленая на солнце рыба, достаточно солёная, но в целом аппетитная, особенно вкупе со стаканом чистой воды. Она была тщательно приправлена луком, который время от времени даже хрустел на зубах. Я никогда не был привередлив к еде, что значительно облегчало жизнь моим родителям и дедушке. Единственным, что я употреблял в пищу с таким удовольствием и остервенением, что продукт улетучивался практически моментально, были мандарины и миндальные печенья. И если первые ещё возможно будет найти где-нибудь в этом мире, то за последнее я ручаться, к сожалению, не могу. Мысли о миндальном печенье вызвали вспышки ностальгии. Последний раз, кажется, это лакомство досталось мне на новый год, когда Роксане удалось пронести в больницу несколько коробок. В ту ночь сотрудники не особо следили за детьми, так что медсестра провела её практически целиком в моей палате за просмотром сериалов и поеданием печенья с молоком. Мы и правда сдружились за то время, что она присматривала за мной. Скорее всего, она беспокоится за меня... Хотелось бы как можно скорее попасть домой, чтобы сказать ей, что у меня всё хорошо.
***
На следующее утро Софита проснулась, когда солнце начало пробиваться сквозь плотные занавески в палате лазарета. Когда она вернулась домой вчера, ее матушка настояла на том, чтобы девушку осмотрели лекари на предмет повреждений, несмотря на то, что по ее словам, чувствовала она себя превосходно. Но Сейра Зеилли места себе не находила, когда узнала, какой ужас разразился там, куда она послала свою любимую дочь за покупками. У Софиты и правда ныла каждая мышца в теле, но не более. Это изрядно досаждало, как физически, так и морально. Несмотря на унаследованную по родословной магическую жилку, сила, которой владела девушка, была далека от той, которой в её возрасте обладали её родители. Софита не могла вести продолжительны сражения, не могла пропускать через себя сильные магические потоки, от чего каждый раз, пытаясь сотворить что-то сильное и грандиозное, чуть с ног не валилась от усталости и головокружения. Её наставница, Кэсседи, частично обучавшая её и магическим премудростям, говорила, что дело в отсутствии практики. В её годы старшее поколение Зеилли активно участвовало в сражениях с Хаосом и его творениями, блуждающими по пустыням, в очистке трактов и защите Сомэта, а так же в некоторых экспериментальных проектах по обеспечению города водопроводной системой, о которой грезил всё своё детство и юность её дедушка — Аркадиус Зеилли.
Софита прекрасно понимала, что у них, у её родителей, было куда больше возможностей быстро освоить сильные заклинания и усовершенствовать магические навыки, которыми она сейчас владела едва ли сносно. Но ей было грустно и совестно от того, что она не могла ровняться на них. Не могла как следует порадовать их, сделать что-то выдающееся. Отец, хоть и не подавал виду, явно был разочарован этим, но её матушка заботилась о ней и всегда подбадривала, говорила, что ей уготована куда менее суровая судьба, нежели им, и сильные магические знания, возможно, девушке даже не понадобятся. Но и от этой судьбы принцесса была не в восторге. Разумеется. Не каждой девушке понравится узнать, что в неполных семнадцать лет ей предстоит выскочить замуж за заморского принца, которого она видела только на картинах и во снах. Преимущественно — кошмарных. Софита поднялась на кровати и осмотрелась. На прикроватном столике стояли склянки с настойками трав, которыми ее щедро опаивали. Там же стоял маленький колокольчик, в который следовало позвонить по мере надобности. Девушка незамедлительно воспользовалась колокольчиком, озарив застывшую утреннюю тишину мелодичным звоном. Хотелось поскорее убраться из этого мрачного места с серыми стенами. Оно ещё больше нагнетало, напоминая тюрьму. В палату вошла сестра, и тревога в ее глазах сменилась облегчением, при виде живой и здоровой Софиты. - Я могу уйти? - спросила девушка, бодро вставая с постели. - Можете, - кивнула сестра, - Отец хотел видеть вас еще час назад, но я не решалась вас разбудить. Вижу, вы уже в полном порядке. В ее голосе слышалось облегчение и даже радость. Она подошла к столику, чтобы убрать все лекарства, пока Софита зашла за высокую белую ширму переодеться. Короткое белое платье с кружевами и сандалии сменили бесформенный больничный халат. Судя по аккуратно уложенным и пахнущим недавней стиркой, казалось, ещё влажным вещам, мама заботливо оставила их ей. Лазарет находился за особняком, и дорога проходила через сад, по аллее засаженной кустами хвойника. Их привезли, когда девушке было от силы пять. Тогда отец проводил из многочисленных экспериментов с почвой и водой, пытаясь приобщить растения к местному климату. Получилось не сразу, однако теперь, при должном уходе, маленькие кустики отлично живут в вечно царящей в Акире огненной жаре. Кабинет отца был на втором этаже, и Софита направилась прямиком туда. Сердце колотилось с удвоенной скоростью, руки дрожали. Девушке пришлось напомнить себе, что она не сделала ничего плохого. Хотя, несмотря на этот очевидный факт, отец всё равно мог хорошенько обругать её за опрометчивость и излишние риски. Ему наверняка уже обо всём рассказали, включая её контакт с чужаком. Девушка мельком вспомнила юношу, который вытащил её из, казалось бы, выигранного сражения. Хоть она и расстроилась из-за того, что победа над гигантом досталась не ей, была очень благодарна за оказанную помощь. Только теперь она понимала, что вряд ли выстояла бы против него со своими скудными магическими познаниями. Угнетающие мысли заставили синеволосую крепко закусить губу. Три удара в дверь, и она стояла на пороге кабинета. Отец жестом указал ей на одно из двух кресел, обитых бежевым бархатом, которые стояли напротив его рабочего стола. Глава клана Зеилли был высоким крепким мужчиной сорока лет. Его волосы были намного темнее, чем у Софиты; темно-синего, почти черного цвета. Он был одет в черные брюки, белую свободную рубашку и жилет, украшенный родовым орнаментом, напоминающим волны. - Как себя чувствуешь? - сухо спросил он, пристально разглядывая дочь. Она же под его взглядом сжалась, но не могла отвести глаза в сторону. - Я в полном порядке. - Что-нибудь болит? - Софита отрицательно покачала головой. Ни к чему кому-то знать о такой ерунде, как небольшая боль в мышцах. Повисло молчание. Отец задумчиво стучал пальцами по столу. Эта привычка была у многих людей в семье, и действовала на Софиту угнетающе. Кэсседи, например, делала так, когда была чем-то недовольна. - Я горжусь твоим поступком, Софита, - наконец сказал отец. - Я всегда думал, что ты недостаточно подготовлена для настоящих сражений, но вчерашний день показал мне, что я ошибался, - Арус выдержал томительную паузу, наблюдая за реакцией дочери, но та не выдала ни толики эмоций, внимая ему, словно статуя. Похвала... Она много раз пыталась получить её от отца, лезла из кожи вон, чтобы он сказал ей «Молодец» или «Умница». Этого не происходило. Ни когда она начала осваивать магию и с ходу вошла в работу, ни когда девушка с отличием сдала экзамен по истории её родной страны. Он смотрел на неё так, будто бы она делает вещи, сами собой разумеющиеся, и был прав. Чертовски прав. Теперь же, когда девушка сделала что-то