- Я заметил, - я ухмыльнулся, быстро закачав головой.
- В горах не всем так легко дышится, - Аша замедлилась слегка, стараясь вместе в сестрой поравняться с нами, - Не смотря на то, что вы одногодки, её тело куда более развито физически. Воздух, насыщенный энергией, начинает доставлять ей неудобства уже на такой высоте. Скоро и ты почувствуешь, что дышать становится тяжелее.
- Не перегибай, - Роза вяло улыбнулась, повернувшись к нам, - Это не так плохо, как кажется, просто нужно глубже дышать...
- Тогда дыши, а не болтай, - Аша зыркнула на неё с какой-то агрессивной заботой, после чего снова повернулась к нам, - Вы, ребята, успели неплохо сдружиться за время вашего путешествия.
- Скажем так, мы успели через многое пройти за такое короткое время, - я смотрел в её голубые глаза, - Как мне кажется, ещё месяца не прошло с тех пор, как я помог ей сбежать из дворца в Сомэте.
- Звучит, как старая сказка, - Роза снова подала голос.
- Дыши, - напомнила ей сестра. Та шумно вдохнула и так же шумно выдохнула, - Вечно она меня не слушает.
- Что за сказка? - я ещё не пытался лезть в мифологию и фольклор этого мира, но понимал, что он наверняка есть.
- О, Роза очень любила её, когда была маленькой, - Аша чуть вытянула шею, наклоняясь к моему уху и создавая ладонью заслон возле рта, чтобы сестра её не услышала, - Да и сейчас, если честно, с ума по ней сходит.
- Не правда! - смущённо воскликнула Роза, поворачиваясь к нам.
- Дыши, кому сказано!
Эта картина вызывала у меня столько умиления и приятных, но жгучих воспоминаний о моей непослушной младшей сестрёнке. Она не любила слушать никого, кроме мамы, до тех пор, пока та была жива. Наша мать, Аяка, родилась в Японии и, по воле обстоятельств, о которых я так и не узнал, переехала в Лондон, где, позднее, познакомилась с отцом. Она умела успокоить непреклонный нрав Инадзумы, когда называла её полным именем, а не Ина, как мы привыкли её звать обычно, и говоря «Сейчас же». Её голос, когда она выговаривала японское «Imasugu» звучал раскатами грома. На самом деле, не только сестре в этот момент становилось не по себе. Ина всегда слушалась только её. После гибели матери я пытался сам усмирять сестру, когда та капризничала, но на моё «Imasugu» Ина лишь злилась на меня, говоря, что мне никогда не удастся сказать это так же, как говорила мама.
- Так вот, - Аша улыбнулась, - Мне эту сказку в детстве отец рассказывал. Любил он коллекционировать всякие сказания, записывал их в огромный блокнот. Записи, к сожалению, он унёс с собой в могилу, но эта сказка у меня надолго отложилась. Не помню уже, как там отец рассказывал, да и всю её рассказывать желания никакого нет. Было дело давно, где-то на севере, и был там то ли городок, то ли деревня. И прибыли туда купцы откуда-то из-за моря, привезли товары всякие. И был среди купцов юноша. Как звали его, совсем не помню. Карко, Гарко. Роза, не припомнишь? - Аша улыбнулась, поддразнивая сестрёнку.
- Я дышу, не видишь? - Роза надулась, отвернулась и стала дышать, громко, демонстративно.
- Ну подскажи, ты же знаешь! - растягивая слова, жалобно просила рыжеволосая, дёргая сестру за ремень пальцем.
- Не буду, - та засмущалась, еле повернув к нам голову, но тут же снова стала дышать.
- Розочка, - пропела Аша, обнимая сестру.
- Калькио, - тихо пробормотала девушка.
- Точно, Калькио! - Аша весело ухмыльнулась, чмокнула сестру в макушку и повернулась к нам, - Так вот, был этот Калькио молод, красив, не женат, стало быть, да чертовски силён. Таскал здоровые мешки со шкурами по десять штук сразу, да ящики со всякой всячиной на спине своей бегом перевозил. А в порту на тот момент дочка, стало быть, вождя местного проходила. Или, может, не вождя, а другого кого, не припомню уже. Проходила при охране, да не из абы кого, а из бугаев здоровенных, что одним дыханием деревья из земли вырывали, а ударят раз, так сразу дух из кого угодно и выйдет. И спрашивает Калькио у местых: «Кто она, эта девушка, что при охране такой? Преступница али ведьма какая-нибудь?». А ему отвечают: «Нет, это младшая дочь вождя нашего». Не понравилось ему, что дочка вождя в своём городе при охране. Странно как-то, дома, всё таки. «Негоже, - говорит Калькио, - Людям свободным, безвинным под стражей». Да и пошёл он к ней, просто, будто к сестре или подруге, гордо и уверенно топча заснеженную землю сапогами. Два великана загородили ему путь. Встали каменной стеной перед дочерью вождя и говорят: «Поди прочь отсюда, купчишка, не желает дева говорить с тобою». «А почем вам знать, - говорит Калькио, - Коли вы её не спрашивали?». Улыбнулся он, а зубы у него белые, острые, как у волка. Укусит, так сразу руку отхватит. Один из них не стерпел, ударил Калькио по голове, со всей силы ударил, так, что ветер поднялся. А Калькио и не шелохнулся, только наклонился к земле за шапкой, от удара с головы упавшей.