Пришла очередь нашей группы. Я вслед за Миртой, держась руками за верёвку, медленно поднимался вверх, время от времени цепляясь руками за скалы, чтобы перебраться через сложные участки. В качестве страховки использовался небольшой железный карабин, такие Баки выдал каждому из нас ещё в начале подъёма. Знакомые мне карабины были похожи на те, которыми мы пользовались сейчас, но на них были страховочные замки, кажется, они называются муфтами, которые предохраняли карабин от внезапного раскрытия. Возможно, если углубляться в более профессиональную суть вопроса, я найду куда больше информации, но, за отсутствием источника, предполагаю лишь то, что помню сам. Так вот, на наших карабинах замка не было. Выглядели они примитивно: овальная конструкция с защёлкой, открывающейся внутрь. Кажется, силу, с которой эта защёлка давит наружу, обеспечивает пружина, но я не ожидал встретить тут настолько тонкое изобретение. Видимо, мастера гномов, жившие в этих горах всю свою жизнь, достаточно неплохо преуспели в создании подобных вещей. Карабин цеплялся за верёвку и каждый раз, когда я достигал кольца, в которое была продета верёвка, мне надо было перестегнуть его через это кольцо. Всё довольно просто. Не знаю, как это вышло из моего сознания, но в далёком детстве, ещё когда мои родители были живы, я ходил по какой-то канатной дороге в каком-то лесопарке. Не помню, что это было за место, но я чётко помню, как я иду по небольшому деревянному помосту, крепко держась за толстую верёвку, перестёгиваю карабин каждый раз, когда надо перейти на другой участок маршрута. На голове тяжёлая каска, которая практически при каждом шаге качается и падает на глаза, закрывая весь обзор. В какой-то момент деревянный помост прерывается, превращаясь в такую же верёвку, как та, за которую я держусь, и мне предстоит дальше идти по ней. Она крепко натянута, я наступаю на неё одной ногой, осторожно пробую, а снизу стоит мама и машет мне руками, кричит что-то подбадривающее. Рядом с ней — Ина, как обычно, крепко прижимается к её ноге и сжимает в маленьких ручках подол маминой юбки. Её глаза тоже наполнены волнением или даже страхом. Кажется, тогда она тоже хотела пойти, но не решилась, когда увидела то, что делаю я. Трусишка.
- О чём мечтаешь?! - раздалось откуда-то снизу. В ушах снова зазвенел ветер, со всех сторон ударил холод. Меня позвала Мирта. Я, видимо, задержался на своём участке и задержал её, поднимающуюся следом.
- Прости, - я, вырванный из тёплых воспоминаний, как школьник из постели зимним утром понедельника, не спеша перестегнул карабин и поднялся выше, - Просто вспомнил кое-что.
- Видимо, в такой ситуации люди механически думают о доме, - она схватила мой непонимающий взгляд и на секунду отвела глаза, после чего тоже стала подниматься, - Ну, знаешь, о том месте, где тепло, уютно, мягко и не надо рисковать жизнью, чтобы добраться куда-то.
Болтать на высоте было чревато, потому я просто усмехнулся, мягко кивнул и продолжил подниматься дальше. Разговоры очень выматывали. Если внизу ещё можно было выкинуть пару острот по дороге наверх, то теперь ты того и гляди свалишься, если не сможешь совладать с собственным дыханием. Верёвка обмёрзла, покрылась инеем и неприятно царапала ладонь. Моей правой руке, как и всегда, было плевать на все окружающие условия. Складывалось ощущение, что, при желании, я мог бы подниматься на ней одной. Разумеется я пользовался своим Божественным инструментом, облегчая себе путь, применяя небольшое усилие, чтобы подниматься выше. Казалось, теперь я чувствую свою правую руку куда лучше, могу сам понимать, когда следует усилить её, а когда нет. Не знаю, как это объяснить. Всё равно что заиметь дополнительную мышцу для регулировки силы сжатия пальцев. Я использовал лишь двойное усиление, этого вполне хватало. Рука медленно мерцала приятным зелёным светом, успокаивая и придавая уверенности в себе.