Очередной привал был уже совсем близко. Я слышал голоса своих товарищей, считал кольца до предвкушаемого отдыха. Аккуратно схватившись правой рукой за уступ, я хотел было сделать рывок, но тут же почувствовал, как кто-то схватил меня за руку и помог подтянуться.
- Осталось трое, - послышался сверху голос командира, - Верёвка немного потрескивает, так что давай без резких движений.
- А остальным ты об этом не скажешь? - я отряхнулся от снега и встал рядом с ней.
- В горах кричать нельзя. Я лучше схвачу верёвку, если она вдруг порвётся.
- А может? - я с опаской глянул на верёвку.
- Не должна, но мне не нравится этот треск, - она на секунду замолчала, давая мне прислушаться. Действительно, трещит, - Если она не выдержит, это будет на моей совести.
Я оглянулся на пропасть, с волнением думая о том, что произойдёт в худшем случае, выдохнул, отбрасывая неприятные мысли и развернулся, направляясь к ребятам. Софита на пару с Дезмондом раздавали всем горячий чай. Роза отдыхала на плече у сестры, укутавшись в спальный мешок, как в одеяло. Выглядела она бледной, тяжело дышала, но не подавала виду. Многим от давления постепенно становилось худо, но остальные, видимо, переносили его куда легче, чем бедняжка Роза. На этот раз мы сидели на небольшом уступе, расстелив свои спальные мешки на камнях. Впереди, чуть дальше, располагалась ещё одна стена, верхушка которой еле виднелась из-за облаков, но её, тем не менее, можно было рассмотреть. Осталось совсем немного. Кажется, этот переход был последним. «Ещё двое» раздался позади ровный голос Чейн. В тот же момент в шум ветра и в смешивающиеся друг с другом голоса ворвался ещё один звук. Резкий, звонкий, хлёсткий шлепок, будто кому-то с размаху влепили пощёчину. Я обернулся, бросая взгляд на верёвку. Та, прежде привязанная к стальному кольцу возле следующей стены, взмыла в воздух, извиваясь дугой. Чейн, в это время помогающая подняться Мирте, никак не могла прерваться, чтобы схватить оборвавшийся конец, пролетающий практически перед самым её носом. Я развернулся, скользнув ногами по обледенелым камням, толкнулся от них, осторожно, чтобы не соскользнуть. Один широкий шаг потребовался для того, чтобы чуть-чуть опередить неизбежное и ухватиться за верёвку правой рукой. Понимая, что на другом её конце преспокойно висит два не самых лёгких члена экипажа, я сжал руку с такой силой, что та моментально вспыхнула так ярко, что мне пришлось зажмуриться. Лишь после этого я встал на ноги и осторожно потянул её на себя, стараясь остановиться и не свалиться вместе с ребятами вниз. Нельзя было дёргать её резко, мне ни в коем случае не хотелось, чтобы она порвалась снова уже в каком-нибудь другом месте. Я скользил по камням всё ближе и ближе к краю. Не смотря на многократное усиление возможностей моей правой руки, я всё ещё чувствовал тяжесть во всём остальном теле. Разумеется, ведь в таком положении основная нагрузка приходится на спину и ноги. Краем глаза я увидел, как Мирта, ещё не успев подняться на ноги, перекатилась подальше от края. Чейн же, взмахнув рукой в сторону, схватила цепь, всё это время намотанную где-то у неё под одеждой. Теперь же цель крепко обхватывала талию девушки, словно страховочный трос. Она метнула острый наконечник в стену позади меня. Тот воткнулся в неё и крепко засел в камне.
- Это было весьма кстати, малыш, - она схватилась обеими руками за конец верёвки, оставленный мною позади, - Тяни, - отрезала девушка, - Раз!
Я потянул. Не ожидал, что теперь станет настолько легче. Тянули мы одновременно, когда Беловолосая выкрикивала «Раз». Она крикнула это раз пять перед тем, как из-за уступа показалась голова Чада. Он вскарабкался на край, развернулся, лёг на живот и протянул руку куда-то вниз. В этот момент верёвка стала вдвое легче, а через ещё один «Раз» практически ничего не весила. Чад крепко схватил Альпа за руку и потянул его вверх. Я, отпустив верёвку, подбежал к ним и схватился и за вторую руку своей стальной хваткой.