Он был быстр. Его скорость произвела на меня ни с чем не сравнимое впечатление, заставила по-настоящему испугаться. Он перемещался так же быстро, как я бы менялся с кем-то местами при помощи магии. Скорость, сравнимая с мгновенным перемещением сквозь пространство. Невозможная, для человека, и, кажется, слишком великая даже для вампира. Хотя, прежде мне не приходилось с ними сражаться или даже видеться. Как он стал таким сильным? Абсолютно не таким, как та девушка. Неужели потому, что питался своими сородичами? Не приходилось слышать о вампирах каннибалах, но, уверен, им сносит крышу. Думаю, в подземелье, отрезанный от внешнего мира, голодный, измотанный, он бы так или иначе сошёл с ума. Может, поедание своих собратьев служило ему не только способом поддержания жизни, но и обретения силы? Что с ним произошло в течение многих лет заточения?
Чейн, после очередной атаки вампира, которую я кое-как отразил, запустила в него цепь. Она просвистела у меня над ухом, там, где вампир не мог её заметить, врезалась прямо в его голову, ровно в лоб, крепко вонзилась, так, что наверняка пронзила мозг. Он моргнул несколько раз, схватил меня за руку и ударил ногой в живот. Жуткий удар. Внутренности мешаются в кашу, сливаясь друг с другом и расцепляясь обратно. Я повис на его ноге, схватившись за неё, чтобы не быть отправленным в полёт. С трудом удалось сдержать подступающую к горлу рвоту. Я лишь сухо откашлялся, выплёвывая кровь вперемешку со слюной. Не могу понять, что именно он мне повредил. Болит всё и сразу. Он стряхнул меня с ноги, и я тут же упал на колени, держась за живот левой рукой. Всё тело трясётся. Я стараюсь подавлять в себе гнетущее чувство страха, но с каждой секундой получается всё хуже. Почему мне так страшно? Разве я не приходил сюда с полной готовностью умереть? Сейчас мне уже не кажется, что я этого так хочу, но ведь и жить дальше особо не хочется. Зачем мне в таком случае вообще сопротивляться? Я не могу позволить себе остаться жить после того, как столько людей погибло по моей вине. Так почему мне, чёрт возьми, так страшно? Вампир выдрал острый наконечник цепи из головы. Я поднял глаза вверх, чтобы видеть его, но еле успел разглядеть его рану. Она моментально затянулась, как только инородный предмет покинул его голову. На лбу остались лишь морщины, из-за когда-то натянутой, а теперь слегка обвисшей и отощавшей кожи. Почему он не регенерирует их? В этом нет необходимости? Как будто много необходимости в том, чтобы восстанавливать дыру во лбу, которая не несёт никакого вреда. Тем временем исхудавший кровопийца крепко ухватился за цепь и дёрнул на себя. Чейн как-то говорила, что эта цепь сама по себе весьма тяжёлая, но он, видимо, решил проигнорировать этот факт. Притянув к себе девушку, противник ударил её мечом сверху вниз. Раздался грохот, в стороны разлетелись камни, поднялись клубы пыли. Беловолосая, кряхтя, сдерживала удар, заблокировав его оставшимся в руке отрезком цепи. Она прогибалась под ударом, дрожала, натянутая, как струна. Руки девушки тоже дрожали. Она хмурилась, стараясь напрягать даже мышцы лица, чтобы сдержать чудовищную силу, прижимающую её к земле. Я приподнялся и вытянул руку. Она засияла, сверкнула, подрагивая от внезапно влившегося в неё огромного количества энергии. Я не стал заряжать её полностью. Боялся, что не хватит времени. Заклинание сорвалось с неё молниеносно. Незримая, сливающаяся с воздухом стрела рванулась, рассекая воздух. Она летела прямиком под лопатку вампиру, в одну из наименее защищённых точек. Сперва я обрадовался, думая, что он не заметил её, но тут же меня настигло разочарование. Взмахнув чёрным, как затянутое грозовыми тучами ночное небо, клинком, он отразил стрелу. Повисло молчание. Чейн тяжело дышала, но ничего не предпринимала. Её руки налились свинцом, от сильнейшего напряжения, девушка всё ещё держала перед собой туго натянутую цепь.
Алые, налитые кровью, зрачки метнулись в мою сторону. Он слегка повернул голову, чтобы видеть меня лучше, поднялся, крутанул мечом, оставившим за собой лёгкий чёрный след в воздухе, быстро расплывшийся невесомой дымкой. Я всё ещё полулежал, еле найдя в себе силы, чтобы поднять правую руку. Моё тело двинулось само, стоило противнику сделать несколько шагов ко мне. Я упёрся рукой в пол, потянувшись наверх. Казалось, сейчас сила притяжения по отношению ко мне возросла в несколько раз. Рука дрожала. Первая попытка подняться не увенчалась успехом. Я рухнул на каменный пол, ударившись лбом. От досады зубы сами собой стиснулись. Я даже не думал о том, что пытаюсь сделать. Смерть… За ней я здесь… Так почему моё тело пытается сопротивляться ей?