Дари поморщился. По его лицу было видно, что таким желанием он не горит. Мы отошли от озера, спиной, чтобы заметить крокодила, в случае внезапной перемены его настроения. Однако, таковой не случилось. Его настроение ни капли не поменялось, однако его тело вдруг пришло в движение. Это движение не заставило нас испугаться, так как выражало простое поднятие челюсти. Крокодилы порой открывают пасть, чтобы охладиться в особо жаркую погоду. Правда, обычно они делают это находясь на суше, так как вода уже позволяет им охладиться. Видимо, это озеро тоже сильно нагрелось в такую-то погоду. В открытую пасть рептилии, вскоре после того, как его челюсть распахнулась, обнажая ряды острых зубов, залетела птица, сев куда-то в области языка. Птицы часто поступают так. Они кормятся, вычищая из пасти крокодилов паразитов и остатки пищи. В этом действии тоже не было ничего необычного. Ничего, помимо того, что в пасти голодного крокодила вряд ли остались бы какие-либо частички пищи. Мы вздрогнули, когда верхняя челюсть монстра в сопровождении громкого всплеска воды опустилась вниз, заковывая птицу в его ротовой полости. Дари изъявил огромное желание поскорее убраться отсюда и отправиться далее на поиски пищи. Я согласился с ним, и мы быстро зашагали в противоположную сторону, поближе к нашему лагерю. По дороге я сильно задумался о разуме и мыслительных способностях существ, живущих в этом мире. Этот крокодил явно был голоден. И явно заметил нас. Но не атаковал, предпочитая распахнуть свою пасть, подобно ловушке, и поймать туда проголодавшуюся, охочую до халявы птицу. Что помешало ему кинуться из воды и напасть на нас? Мы не выглядим такими уж грозными, не закованы в латные доспехи, не имеем большого роста. Единственное, что мог видеть этот монстр, как я держусь за рукоять меча. Мог ли он понять, что я стану защищаться? Мог ли он подумать, что я могу ранить его или даже убить? Возможно, он просто выбрал самый лёгкий путь из двух. Может быть, он уже не первый раз кормится таким способом, хватая в свои челюсти пролетающих мимо пташек. И даже если мы вдвоём выглядим куда аппетитнее и сытнее, он предпочёл остаться невредимым, нежели рискнуть напасть на нас, одолеть нас и сожрать с потрохами. Будь это рассудок или инстинкт самосохранения, всё это могло исходить только из какого-либо зарождения мысли в его голове. - Мерр, - позвал меня Дари, выкидывая из омута раздумий, - Какого чёрта ты пялишься в одну точку уже десять минут? Мы же договорились наблюдать за лесом, чтобы не упустить каких-либо деталей. А вдруг где-нибудь с твоей стороны пробежала какая-нибудь обезьяна или ещё кто? Хочешь оставить нас без обеда?! - Прости, Дари, - я неловко улыбнулся. - Больше я глаз не спущу с округи. Ещё несколько минут мы медленно двигались в сторону лагеря, однако, раздавшийся с его стороны шум, чем-то напоминающий девичий крик, заставил нас ускорить шаг, а после, повторившись во второй раз — перейти на бег. По мере приближения к источнику звука мы поняли, что второй раз действительно кричала девушка, но первым было лишь подобие женского крика, издаваемое кем-то другим. Скорее всего — птицей. Вопрос о том, каких же размеров должна быть птица, чтобы так кричать, тоже отпал практически сразу, стоило нам выбежать на поляну. Практически, потому что мы оба не сразу поняли, что происходит. Софита, заслоняясь моим дорожным рюкзаком, защищалась от птицы, периодически швыряя в неё Помпельмусы. Птицы, размером примерно с половину того крокодила, летала перед ней, царапала рюкзак когтями и яростно щёлкала клювом, размахивая крыльями. Размах крыльев птицы превышал длину крокодила их лесного озера. Кажется, раза в полтора. Опомнившись от лёгкого шока, я понял, наконец, что происходит. Понял, в какой опасности сейчас находится Софита. Понял, что нужно непременно и сию же секунду отдать все силы на то, чтобы её защитить. Я, не задумываясь, выхватил клинок из ножен и кинулся в сторону девушки, прижавшейся спиной к стволу дерева, оставив смуглому парню лишь два слова: - Дари, крылья!