Появился старейшина, державший в каждой руке по фиолетовой линзе: «Подойдите!»
«Я готов, сударь!» – громко ответил Кугель.
«Теперь надлежит нанести снадобье, освящающее соединение магической линзы с правым глазом».
В толпе, окружившей лужу грязи перед хижиной, раздался голос Бубаха Ангха: «Подождите! Что тут происходит?»
Кугель повернулся и гневно указал на него пальцем: «Кто смеет прерывать торжественную церемонию? Удалите его сейчас же!»
«В самом деле! – напыщенно возмутился старейшина. – Вы унижаете себя и лишаете достоинства священный обряд».
Оробевший и в какой-то степени пристыженный, Бубах Ангх спрятался за соседними спинами.
«Учитывая тот факт, что нам пытаются помешать, – заметил Кугель, – будет лучше всего, если я просто возьму линзы на хранение до тех пор, пока этих мужланов не усмирят надлежащим образом».
«Нет-нет, – возразил старейшина. – Это невозможно». Он прыснул в правый глаз Кугеля несколько капель прогорклого жира. Но теперь заорал обритый Кугелем крестьянин: «Моя шляпа! Моя блуза! Да еще и моя борода! Где справедливость, спрашивается?»
«Тихо! – зашипели на него лорды-зеваки. – Проявляй уважение к церемонии!»
«Но он меня…»
«Вставьте магическую линзу, ваше сиятельство! – возвысил голос Кугель. – Игнорируйте эту деревенщину».
«Ты смеешь называть меня деревенщиной? – Бубах Ангх снова стал протискиваться вперед. – Теперь я тебя узнал, бродяга, мошенник! Остановите церемонию!»
Старейшина невозмутимо бубнил: «Ныне я наделяю наследника правой линзой. Наследнику надлежит временно закрыть правый глаз, чтобы предотвратить диссонанс, способный поразить мозг и вызвать помрачение сознания. А теперь – левый глаз!» Старейшина снова сделал шаг вперед, поднимая чашку с прогорклым жиром, но Бубах Ангх и безбородый мужик больше не могли терпеть такое святотатство: «Прекратите это издевательство! Вы облагораживаете самозванца! Я – Бубах Ангх, всеми уважаемый сквайр! А тот, кто стоит перед вами – пришлый бродяга!»
Старейшина недоуменно разглядывал Ангха: «Действительно, вы напоминаете служителя из Гродзя, больше тридцати лет поставлявшего провизию в Смолод. Но если вы – Бубах Ангх, кто этот человек, получивший линзу?»
Из толпы вылез безбородый крестьянин: «Бесстыдный мерзавец долбанул меня по башке, украл мою одежду и сбрил мою бороду!»
«Он – преступник, грабитель, проходимец!»
«Постойте, постойте! – поднял руку старейшина. – Теперь о нем нельзя отзываться в таких выражениях. Не забывайте, что он только что был возведен в ранг смолодского принца!»
«Не совсем! – возразил Ангх. – Он получил только одну линзу. Я претендую на вторую!»
«Неприятная ситуация!» – пробормотал старейшина. Повернувшись к Кугелю, он сказал: «Даже если вы были скитальцем и головорезом, теперь вы – принц, человек достойный и ответственный. Что вы думаете по поводу сложившегося положения вещей?»
«Предлагаю спустить шкуру с этих наглых холопов. После чего…»
Яростно крича, Бубах Ангх и безбородый мужик бросились на Кугеля. Отскакивая в сторону, он не смог удержаться и рефлексивно открыл правый глаз. Как только поднялось веко, в его мозг нахлынула такая волна чудесного возбуждения, что у него перехватило дыхание, а сердце его почти перестало биться. В то же время левым глазом он видел жалкую действительность Смолода. Расхождение представлений было нестерпимо резким – Кугель пошатнулся и упал бы грязь, если бы не наткнулся спиной на стену хижины. Бубах Ангх встал перед ним и высоко занес над головой мотыгу.
Но старейшина поспешил вмешаться, протиснувшись между ними: «Вы с ума сошли? Этот человек – смолодский принц!»
«И я убью этого человека, потому что он присвоил мой волшебный глаз! Неужели я вкалывал тридцать лет, чтобы облагодетельствовать никому не известного бродягу?»
«Успокойтесь, Бубах Ангх – если вас действительно так зовут. Не забывайте, что истина еще не установлена окончательно. Возможно, я допустил ошибку – без всякого сомнения, руководствуясь самыми искренними побуждениями. Но теперь этот человек – смолодский принц, то есть олицетворение мудрости и справедливости».
«Он не был никаким олицетворением, пока не получил линзу, – возражал Бубах Ангх. – А преступление было совершено до того, как он ее надел».