Мужу она призналась раньше, чем рассказала об измене кому-либо еще. Ей была невыносима сама мысль о том, что однажды он наткнется на чужие любовные письма, как делают мужья-рогоносцы из великих романов мировой литературы.
Да, она слишком много читает, однако стоило вообразить такое развитие событий, как ей становилось настолько больно, что она предпочла сразу во всем признаться и смиренно ждать, какое наказание назначит ей уважаемый господин директор. Однако поначалу он ничего не сказал, задумался, на лице у него застыло непроницаемое выражение. Минута проходила за минутой, и Ангелике ничего не оставалось, кроме как надеяться… На что? Может быть, даже на развод. Но затем он спокойно сказал, что бросит руководство школой и переедет с Ангеликой на юг – как будто ее любовь к Алексу была лишь своего рода тоской по дому! Не то чтобы он был полностью неправ, однако и не совсем прав, и тогда они поссорились: «И речи быть не может! А как же ученики?! И самое главное – твоя военная бронь?! Неужели тебе не терпится на фронт? Не делай глупостей!»
На самом деле говорила только Ангелика, супруг ее сидел и молча слушал.
– И вообще, – кричала она, – нам нужно побыть порознь, подумать, я еще так молода, а ты – уже давно нет! – И выбежала из комнаты, как будто это он причинил ей зло – так ей почему-то казалось.
Несколько дней спустя муж сказал: школе пригодился бы человек, умеющий печатать на машинке и стенографировать, так почему бы Ангелике, его собственной жене, не стать этим человеком? Если она хочет, то может вернуться в Мюнхен на несколько месяцев – исключительно ради повышения квалификации, конечно, так мы и скажем ученикам. Да, именно в Мюнхен, именно туда, куда вернулся Алекс.
– Я не могу жить там, где постоянно натыкаюсь на твоего мужа, – утверждал Алекс, но на самом деле у него закончились деньги и вдохновение, и втайне он, должно быть, получал некоторое удовольствие, проверяя, последует ли за ним Ангелика.
И она последовала, но с пагубного благословения мужа. Порой Ангелике в голову приходила мысль о том, что Алекс – человек, которого можно любить, но с которым невозможно жить, и почти беззаботное поведение ее мужа только усиливало эту мысль. Дошло до того, что одно присутствие Алекса рядом стало откровенно неприятным, она предпочла бы просто думать о нем, мечтать о нем, как раньше, предпочла бы просто заснуть и спать. В мире снов не приходится принимать решений – тем более окончательных, любовь там существует без каких-либо последствий и совершенно безрассудно.
Алекс уже знает, когда притворный сон Ангелики сменяется настоящим, она похрапывает – но, конечно, никогда не призна́ется в этом даже себе. Алекс тоже ничего не говорит, но негромкий шум ее дыхания ему несказанно мил. Похож на мелодию флейты. До чего же хочется нарисовать ее прелестное личико, а еще лучше – забраться к ней под одеяло, да нельзя будить, слышишь, Aljosha, Ее Светлость нуждается во сне. Алексу нравится это слово – оно напоминает светлячков, и он забавляется, слушая похрапывание своей возлюбленной.
Он влюбился в Ангелику с первого взгляда. Он познакомился с ней в конюшне, куда пришел, чтобы научить Кристеля верховой езде.
– Я всегда хотела научиться ездить верхом, – дерзко сказала она, и единственная мысль у него в голове была: «Вот так, должно быть, выглядела моя мать. Тоже высокая и стройная, с такими же умными глазами и такой же нахальной улыбкой на губах. Ее голос, наверное, звучал так же звонко, только по-русски, и с той же интонацией. Старая дореволюционная Россия, должно быть, была такой же красивой и правильной, как это лицо».
Он полюбил ее с первого взгляда.
Всякий раз, когда они с Ангеликой и Кристелем совершали прогулки верхом, пешком или на велосипеде, для Алекса это было чем-то иным, чем для них, потому что он любил Ангелику. Даже когда она вышла замуж. Быть может, тогда он любил ее особенно сильно.
Сейчас она, похрапывая, лежит в снятой Алексом квартире, которая находится в двух шагах от родительского дома и куда он всегда может прийти и посмотреть на нее, свою возлюбленную, как на экспонат в музее. Не сдержавшись, он целует Ангелику в лоб, она недовольно бурчит под нос и поворачивается на другой бок.
Алекс с тяжелым сердцем покидает квартиру, стараясь не попасться на глаза любопытным соседям. Здесь приличный дом, и хозяйка слишком часто об этом напоминает. Горизонт чист, и Алекс, подобно вору в ночи, крадется из квартиры своей замужней любовницы, сейчас он не студент-медик и не солдат, а герой романа, представитель богемы. Спускаясь в темноте по лестнице, Алекс наслаждается сладкой болью разлуки, которая уже вдохновенно обжигает пальцы, но стоит открыть входную дверь, как его обдает холодом.