Стефани вдруг резко оборвала свою тираду, вспомнив его фразу: «Я никогда не лапаю»; эти слова, казалось, повисли в воздухе.
– Но ты ведь хотела, чтобы твой отец поехал в Китай, – спокойно сказал Алекс.
– Конечно, но…
– Он бы не уехал. Я видел это по глазам Джефри. Нужно было убедить его, что со мной ты в безопасности.
Итак, Хингис вновь переиграл ее, хладнокровно все рассчитав заранее.
– Ты хотел показать отцу, что между нами что-то есть?
Алекс лишь криво усмехнулся.
– Я лишь попытался убедить Джефри, что я не хуже его позабочусь о тебе, и это сработало.
– Да уж, – с неохотой согласилась Стефани, справедливости ради отметив про себя, что обман Алекса достиг желаемого эффекта. По крайней мере, отец уехал со спокойной душой.
– Почему ты так злишься, Стефи? Разве ты разочарована? Может, ты хотела, чтобы я тебя лапал, –он сделал особое ударение на последнем слове, – по-настоящему?
– Ничего подобного!
Стефани бросила на собеседника яростный взгляд и намеренно повысила голос, стараясь тем самым убедить его, впрочем как и себя, в правоте своих слов.
«Ты ведь хочешь этого», – сказал он тогда, когда так же холодно и расчетливо, как и сейчас, ласками и поцелуями пытался навязать ей свою волю. И весь ужас положения состоял в том, что она не могла не отвечать на ласки Алекса: он хладнокровно управлял ее чувствами, будто включал и выключал их.
– Ты настоящий мерзавец! Да как ты смеешь?
– Я ничего не смею, Стефи. Я просто пытаюсь выяснить, чего ты от меня хочешь.
– Я хочу, чтобы ты понял раз и навсегда, -доведенная до предела его насмешливым тоном прорычала сквозь стиснутые зубы Стеф. – Ты находишься здесь только с одной целью, и цель эта – защитить меня от маньяка. Думаю, тебе нетрудно вбить это в свою тупую голову. Больше ничего ты делать не должен, особенно это касается твоих отвратительных и никому не нужных ухаживаний. Меня уже просто от тебя тошнит.
Но это совсем не так, сразу же про себя признала Стефани. Она лгала прежде всего самой себе, утверждая, что освобождалась от присутствия Алекса лишь в постели. Даже в спальне ее душевный покой нарушался вторжением темных, непрошеных и ненужных мыслей, заставлявших сердце бешено колотиться.
Ночами она долго лежала без сна, вспоминая, как хорошо было в его объятиях, как приятно с ним целоваться, как воспламеняли ее его ласки. Девушка беспокойно металась на своей постели, не в силах избавиться от чувства неудовлетворенного желания.
– Ну-ну, Стефи, кажется, мы переборщили, а? – успокаивающе произнес Алекс. – Я всего лишь обнял тебя за талию, а ты разбушевалась так, словно к бочке с порохом поднесли фитиль.
– Я не…
И Стефани замолчала. Дальнейшие препирательства были бессмысленны.
– Ты застал меня врасплох, – постаралась оправдаться девушка. – Прости, что я дала волю эмоциям. Но ты должен понять: я все время в напряжении, постоянно жду этих проклятых звонков и, прежде чем подумать, начинаю действовать. А самое неприятное – это неизвестность: я ни черта не знаю о животном, преследующем меня, не знаю даже, как выглядит этот маньяк.
В голосе Стефани чувствовалась искренность. Девушка наконец отбросила все уловки и расчеты. Ее голубые глаза, казалось, застлала темная пелена, лицо побледнело.
– Стоит мне представить весь этот ужас…
– Я знаю. О, Стефи, я знаю, как тебе тяжело. Но со мной ты в безопасности, – сказал Алекс.
Он так уверен, что защитит ее от Сэма. Несомненно, он обеспечит ей физическую безопасность. А как же быть с чувствами? Кто защитит ее от угрозы по имени Александр Хингис?
– Ну будет тебе, не стоит смотреть на вещи так мрачно.
Очевидно, Алекс решил изменить ее настроение.
– Скажи, чем бы ты хотела сегодня заняться?
– Заняться? – Стефани казалось, что она возвращается откуда-то издалека. Страх, по-прежнему державший ее мертвой хваткой, не исчез. – Мне нечем заняться, мне нельзя выходить из дому.
– Не надо сдаваться на милость врага без борьбы, – упрекнул ее Алекс. -Я же обещал, что позабочусь о тебе. Ты не можешь прятаться здесь всю жизнь. Тогда этот мерзавец победит. Итак, давай сначала подумаем, что тебе сейчас необходимо больше всего?
– Правда? – На лице девушки мелькнула улыбка. – Знаешь, мне нужна одежда, моя одежда. Мне смертельно надоели эти джинсы и майки. Жара! Я хочу надеть платье или шорты. Поедем ко мне и возьмем что-нибудь из одежды? Пожалуйста!
Стефани умоляюще посмотрела на телохранителя.
– Женщина всегда остается женщиной! -Алекс рассмеялся, и девушке стало тепло от его улыбки. – Этого следовало ожидать. Я ей предлагаю весь мир, а она выбирает одежду.
На этот раз в его насмешке не было язвительности, его юмор казался добрым, и Стефани с удовольствием ответила улыбкой на его улыбку.
– Поверь, если ты носишь одни и те же джинсы и пару маек почти две недели, тебе непременно захочется сменить гардероб! Это не от кокетства, а от элементарных требований гигиены.
– Все в порядке, можем ехать.
Алекс продолжал широко улыбаться.
– Отлично. Дай мне только пару минут. Мне нужно развесить белье из стиральной машины.
– Если бы кто-то мне рассказал, я бы этому не поверил.
Алекс стоял посреди уютной гостиной в квартире Стефани и в недоумении оглядывался по сторонам. Видимо, он не ожидал, что квартира его подопечной окажется похожей на шкатулку, забитую любимыми вещами. Наблюдая за ним, Стефани не могла удержаться от торжествующей улыбки.
– Ты ожидал совсем другого, правда?
– Это мало напоминает замок Ливингтона. – Алекс постарался скрыть удивление.
– Да, это скорее дворец Стефани, совсем другое дело, – согласилась девушка.
– А что твой отец думает обо всем этом? -Алекс подошел к полкам у окна. Огромными руками он стал осторожно брать одну за другой раковины, лежащие над книгами.
– О, папа ненавидит мою квартиру. – Стефани одним жестом обвела окружающую обстановку: книги, пластинки, светлые обои, всякие пустяки и мелочи, купленные во время поездок за рубеж, множество фарфоровых кошечек, стоящих на отдельной полке, как и в ее комнате в доме у Джефри. – В общем-то, папин стиль элегантен, непретенциозен… только самое необходимое.
– Я думал, у вас одинаковый вкус, пока не увидел кошек в твоей спальне.
– Так думает большинство. – Голос Стефани слегка задрожал. Чувство протеста, испытанное ею во время вторжения в ее комнату в доме отца, все еще жило в сознании девушки. – Видимо, потому что мы с отцом очень похожи.
– Да, у вас одинаковые холодные голубые глаза и светлые волосы. Создается впечатление, что вы оба замкнуты, неприступны, надменны.
Их взгляды на секунду встретились. На этот раз в глазах Алекса невозможно было ничего прочесть.
– А ты напоминаешь мне русалку, сидящую на камне на берегу моря, причесывающую волосы и песнями заманивающую моряков на гибель. Что-то подобное я читал в сказках.
– Ты думаешь о русалках как о чем-то зловещем? А я всегда воображала себя Русалочкой из сказки Андерсена. Ну помнишь, той, что предпочла умереть, чем нанести вред любимому.
– И такую чепуху мы читаем детям на ночь. – Алекс сделал гримасу.
– А ты смог бы так поступить? – вдруг спросила Стефани, пытаясь отвлечься от внезапно возникшего у нее волнующего образа Алекса, читающего ребенку на ночь сказку. – Ты бы пожертвовал собственным счастьем ради другого?
Сначала девушке показалось, что он не ответит на ее вопрос. Глубоко вздохнув, Алекс осторожно взял в руки одну из особенно красивых раковин и долго крутил ее в своих сильных пальцах.
– Если бы я любил кого-то по-настоящему, я бы не стал раздумывать, – наконец твердо заявил он. – Я бы сделал все, что в моих силах, лишь бы не видеть боли близкого человека. За любимую женщину я отдал бы жизнь…
В его речи отсутствовала бравада. Хингис говорил совершенно искренне, и Стефани почувствовала, как у нее дрогнуло сердце от фразы: «За любимую женщину я отдал бы жизнь…» Она помнила его заявление ее отцу, что он пожертвует жизнью ради ее защиты.