Такой идиоткой, я себя в жизни не чувствовала. В пуховике, шапке, под столом. По спине струится пот, а глаза, как у совы, таращатся в просвет под столешницей. Бежать и перепрятываться поздно, я в западне. Если меня найдут, это будет такой позор, что словами не передать.
Однако сокрушаться некогда – дверь распахивается и перед моим взором открывается распрекрасная картина.
Девица эта, в коротенькой шубке нараспашку, а под шубкой только тот бюст, который она при мне купила. Юбка на месте, но один чулок – а на губастой именно чулки, несмотря на мороз – так вот, один чулок сполз до колена.
Рядом с най Кирилл. Он бесцеремонно тащит ее к выходу мимо моего укрытия.
Смотрю на них и не дышу. Шевельнуться боюсь. Да что там шевельнуться, моргать лишний раз опасаюсь.
— Кирилл, — с нотками истерики пищит она, — стой.
Он молчит. Как ледяная глыба, без единого слова или эмоции продолжает тащить ее вперед.
— Да остановись же ты!
В этот момент у нее съезжает и второй чулок.
— Не будь свиньей! Дай одежду поправить.
Кир все-таки тормозит и так резко отпускает ее руку, что Губастую ведет в сторону и она тяжело приваливается к стене. Смотрит на него с такой обидой, что любого другого мужика дрогнуло бы. У Смолина же не дрожит ничего.
— Поправляй свое барахло и на выход.
— Ты считаешь, это нормально? Вот так с девушкой обращаться, — дрожащими лапками она пытается подтянуть ажурные чулки.
— Я нормально обращался. По-хорошему.
— Общался? Да ты игнорировал меня! Я звонила, писала, а в ответ тишина. Ты ни разу не откликнулся с того вечера, как мы ходили на тот чертов каток.
— Ты, наверное, пропустила тот разговор, в котором я ставил точку?
— Да какая точка? — она внезапно льнет к нему. Обвивает руками шею и тянется к губам, — Кириш, какая точка? Зачем? Я же нравлюсь тебе, ты хочешь меня…
Пытается поцеловать, но Смолин только голову выше поднимает и накрашенные губы чиркают по подбородку, оставляя за собой яркий след.
Я на автомате думаю о том, что он никогда не любил разукрашенные губы. Большие – да, размалеванные – нет.
Очень полезная информация, когда сидишь под столом и боишься чихнуть.
— Хватит, — Кир безжалостно отстраняет ее за плечи, — в порядок себя привела? Уходи.
— Да что тебе не так?! Я же все делаю, стараюсь, а ты как замороженный. Никакого интереса в глазах!
— Хм…может это потому, что мне не интересно? — хмыкает Смолин, — вообще. Ни капли?
Она игнорирует последние слова и продолжает истерить, не понимая, что с каждой секундой все крепче заколачивает гвозди в крышку своего несостоявшегося плана по поимке Кирилла
— Я звонила тебе почти каждый вечер. Неужели так трудно ответить? Поговорить со мной хоть раз.
— Я не имею привычки разговаривать с теми, кого отправил в отставку, — судя по интонации Кир уже начинает терять терпение, — тем более по вечерам у меня дела.
— Интересно какие? Другая телка? Телки?
Меня тоже очень интересует этот вопрос, поэтому я превращаюсь в слух.
— У меня дочь, — как ни в чем не бывало произносит он, и у бедной Губошлепки случается разрыв шаблона.
— Дочь?
— Да. Пока кормим ее, пока купаем.
— К..купаете? — она аж заикаться начинает, — с кем?
— С моей женой.
— Ты же развелся! Я точно знаю.
Кир жмет плечами:
— Что делать, ошибки бывают у всех.
— Вы снова вместе?
В ответ на этот истеричный вопрос, Смолин совершенно уверенно отвечает:
— Да. Мы начали все с начала.
Меня аж паралич пробивает. Я теперь из-под этого стола никогда не вылезу.
— А я…я… — задыхается она, — а я, между прочим, тоже беременная!
— Поздравляю.
— От тебя!
Он прохладно улыбается:
— Убогая попытка.
Она сама это понимает и тут же краснеет, но не сдается:
— Я могу быть рядом не взирая на твою жену.
— Не можешь.
— Да почему? Когда тебя останавливало кольцо на пальце? — уж очень ей не хочется упускать из своих сетей Смолина.
Только она не понимает, что он не золотая рыбка, готовая исполнять все желания, а большая белая акула, которая проглотит и не заметит.
— Потому что я хочу быть с ней.
— Кир! — она еще пытается что-то ему предъявить, но его терпение уже закончилось. Он распахивает дверь одной рукой, второй берет красотку под локоть и бесцеремонно выставляет за порог.
— Всего хорошего.
— Кирилл!
— У тебя минута, чтобы свалить. Потом зову охрану.
— Но…
— До свидания, — захлопывает дверь у нее перед носом, и преспокойно идет обратно в свой кабинет, так и не заметив меня, скрюченную под секретарским столом.