Стыдно. И перед собой, и перед ним.
Но это не значит, что я готова мигом все забыть и простить. В голове столько дурных воспоминаний, что передергивает. И половина из них посвящена Мирону. Я же с ним была только ради того, чтобы заполнить пустоту, использовала как пластырь для душевной раны. Не испытывала ровным счетом ничего, но позволяла себя целовать…
Тогда думала, что помогаю себе, сейчас чувствую неприятную дрожь. А если бы я по дури замуж выскочила, или залетела от него?
Капец. Не могу удержаться, и снова тяпаю Егора. В этот раз за бок.
— Эй…ты чего?!
— Ненавижу, — произношу одними губами и отворачиваюсь.
— На свидание все равно пойдешь, даже если мне придется тащить тебя силой.
— Ты сначала реши вопрос с переломанными вражескими ногами, а потом будет видно.
Мне очень сложно рядом с ним дышать. Собственный разброс эмоций – от злости до желания визжать и восторженно хлопать в ладоши – просто убивает. Не могу понять, что делать дальше, как себя вести, куда деваться.
Хочу спрятаться, и в этом мне помогает Света. От нее приходит неприятное сообщение.
Я в больнице. С угрозой.
Ну что за напасть! И так столько всего на ее долю выпало, теперь еще и это.
— Ты куда? — спрашивает Егор, когда я вырываюсь из его теплых рук и вскакиваю.
— Мне надо к подруге в больницу.
— Что случилось?
Я пока не знаю подробностей, но уверена в одном — все беды от мужиков.
— Что-что…мерзавец у нее один случился, — ворчу и ухожу собираться.
— Тебя отвезти?
— Нет.
— Значит, отвезу.
Упырь упрямый.
Сержусь, но почему-то улыбаюсь. Всю дорогу старательно прячу эту улыбку, чтобы у Малова не возникло мыслей будто он прощен. И кажется, даже справляюсь. Но стоит только войти к подруге в палату, как она одним единственным взглядом ломает весь мой маскарад.
— Влюбилась что ли? — подозрительно спрашивает Света, и у меня тут же сердце проваливается до самых пяток.
— Что? Нет! — тут же возмущаюсь, но предательский румянец уже ползет по щекам.
Света сокрушенно качает головой:
— Точно влюбилась.
— Нет.
— Значит, с кем-то провела бурную ночь?
Боже, ну зачем эти вопросы. Щеки уже не просто калит, они пылают! И кончики ушей горят так, что хочется окунуть голову в лед. Вспоминаю, как зло и с огоньком мы сегодня трахались с Егором, и тут же снова мокнут трусы и поджимаются пальцы на ногах.
А Светка не сдается и продолжает меня пытать:
— Колись, что за принц такой прекрасный нарисовался.
Вообще не принц. И скорее ужасный, чем прекрасный. И вообще я его терпеть не могу. Большой и бестолковый, как баобаб!
Злюсь, но стоит только вспомнить о Малове, как физиономия снова пытается растечься в улыбке. Это нервное, наверное.
— Никто не нарисовался, — отвожу взгляд, — просто вкусно поела.
Имею же я право радоваться вкусной еде!
Но подругу такими сказками не проведешь. Она хоть и знает, что есть я люблю, но на мои слова не ведется:
— Так вкусно, что аж светишься? Какой-то супер-пирожочек урвала?
Ага. Кулебяку. С хреном.
— Отстань!
— Неа. Мне скучно, а тут ты такая румяненькая. Грех не докопаться.
Румяненькая? Мне кажется, она сознательно приуменьшает размер катастрофы. Даже оглядываюсь на зеркало – так и есть. Алая, как помидор.
Партизан из меня никудышный.
— Ты бессовестно пользуешься своим положением. Знаешь, что беременных душить нельзя.
— Никак нельзя. Их можно только холить, лелеять и кормить вкусняшками. Так что колись, кто тебя так развеселил.
Я беру стул и усаживаюсь напротив нее. Судя по любопытному взгляду, она не отстанет, пока всю душу из меня не высосет, поэтому подленько перевожу разговор на ее собственные проблемы:
— Лучше расскажи. Как ты в больницу умудрилась загреметь. Нормально ведь все было.
Она моментально меняется в лице, отворачивает и горько машет рукой.
— Смолин?
Кивает.
М-да. И снова я оказалась права. Все беды от мужиков.
Глава 10
После общения со Светой у меня портится настроение. Жалко ее до слез. Она хорошая, а мужик достался… Не мужик, а ходячий генератор проблем, пожиратель душ, а вообще абъюзер с большой буквы М.
А ведь она так любила его. Я помню тот день, когда она пришла с горящими глазами и сказала, что встретила того самого. Мы еще тогда посмеялись, что теперь у нее есть ради кого сердце из груди доставать. Кто же знал, что этот гад так и поступит? Достанет, поиграется и растопчет.
У них дикая история, хотя… Ничего дикого. Обычная история для семей, в который замешаны деньги. И Света на своей шкурке убедилась, что быть единственной наследницей папиного состояния не так уж и весело. Это не делает тебя счастливой, это делает тебя товаром, который хотят продать подороже. И твои чувства никого не интересуют.