ПРОЛОГ
Осень в этом году была по-особенному промозглой и тоскливой. Или это просто у меня вся жизнь тогда перевернулась с ног на голову. Я стояла на пороге собственного дома, дрожащей рукой держа свое немногочисленное имущество, состоящее из маленькой книги, в которой были написаны основные бытовые заклинания, теплого платка, который вязала еще матушка и нескольких монет, спрятанных от родственников. Успела достать их из своего тайника и незаметно положить в узелок. Кольцо с родовым гербом висело на кожаном шнурке, спрятанное под плотной тканью серого платья. Потом надену, когда окажусь как можно дальше от дома родителей. Дома, который отныне не был моим убежищем. Местом, куда хотелось возвращаться.
Я часто вспоминала тот день, когда будучи маленькой, семилетней девчонкой, была вышвырнута на улицу в одном простом платье и башмаках на плоской тонкой подошве. Осенью… Родственнички даже не отдали мне теплое пальто, которое за неделю до смерти, купила мне мама. Жили мы не так чтобы богато, но и с воды на хлеб не перебивались. У нас был пусть и небольшой, но уютный и чистый дом. Крыша никогда не протекала — папа следил за этим внимательно. Матушка любила готовить и каждый вечер баловала каким-нибудь простым в приготовлении, но вкусным блюдом. Наверное, вкусное оно было потому, что приготовлено с любовью…
Все изменилось в один миг. Родители, оставив меня с соседкой, поехали на ярмарку за продуктами и… не вернулись. Какой-то безумный маг, отметив удачный день в кабаке, решил показать силу своей магии и создал сферу, которую не смог удержать на ладони и она, потеряв контроль создателя, полетела в родителей, которые не обладали никакой магической силой. Все случилось так быстро, что никто находящийся поблизости и не понял сразу, что произошло. Начались паника, суета, вызвали стражей… В тот день я стала сиротой. А спустя еще два дня, которые я провела под надзором магов из отдела — именно тогда я и поняла, что осталась одна. На самом деле одна. И никому, по сути, нет до меня дела. Опека над малолетней магессой, коей я тогда являлась, упала на плечи дальних родственников отца. Они же, как только стражи покинули дом, стали вести себя на моей территории как хозяева. Накиль и Пальмира Фау были на десять лет старше моих покойных родителей. Кроме них в дом заселился и их сын, которому было, если мне не изменяет память, пятнадцать лет. Будучи намного старше меня, он не считал зазорным поддеть сироту. Насмехался над моей худобой, непослушными, слегка вьющимися волосами, большими, как у лупоглазого кнарга глазами. Вскоре терпение новых хозяев закончилось, и они вышвырнули меня из собственного дома. Я успела собрать всего небольшой узелок. Повезло, что никто не стал совать в него свой нос. Иначе забрали бы все.
Каково было маленькой девочке одной на темной улице, идущей под проливным дождем? Чувствующей, как ткань платья противно липнет к телу. Волосы превращаются в мокрые сосульки, а спустя час начинает мучить кашель. Брать у меня особо было нечего, и проходящие мимо мужчины бандитской наружности не обращали на мелкую девчонку никакого внимания. Щенок, выкинутый на улицу за ненадобностью. Лишний рот, который необходимо кормить.
Два дня я слонялась по городу, пыталась поговорить со стражами, но, как назло, не сталкивалась с ними. Шла в основном по безлюдным улицам. Да и что могла сделать одна напуганная девчонка? Я была в растерянности, на грани истерики…
Тогда-то меня, забившуюся в дальний угол тупика, образовавшегося между домов, и обнаружил Нитс: вор, шулер, актер и талантливый маг. Как получилось, что он оказался на улице, я не знала. Он никогда не рассказывал о своей судьбе, сколько бы я его о ней не спрашивала. Мужчина просто шел мимо и пожалел бездомную девчонку. И научил ее всему, что знал сам. Нитс уже был стар. Его мучили частые головные боли, временами мужчину одолевала слабость во всем теле. Моего учителя не стало год назад. Наверное, убедившись, что я окончательно готова к взрослой жизни, он успокоился, и болезнь взяла свое.
Я воровала, чтобы выжить. Жульничала, чтобы немного заработать. И мучилась угрызениями совести, тратя чужие деньги на хлеб или булку. Выхода, увы, у меня все равно не было. На работу оборванку никто не брал. Ни помощницей в лавку, ни просто уборщицей. Стучалась в двери состоятельных людей и все заканчивалось тем, что очередной дворецкий или управляющий морщились и захлопывали дверь перед самым носом. Если же удавалось нарваться на хозяев, те поступали еще жестче — подкрепляли действие заклинанием. Меня просто отшвыривало как можно дальше от дома. Один раз я даже чуть было не попала под копыта лошади, что тянула за собой дорогую, отполированную до блеска карету. Я была неудачницей. Впрочем, теплого приема от богатеев и не ждала. Как и от булочника, молочника, мясника, библиотекаря… То ли вид мой их пугал, то ли просто не нужна была девчонка на побегушках. Ей как-никак еще и платить надо.