Особенно после всего, что произошло.
Магической Британии наконец удается проснуться. Семьи воссоединяются, дети возвращаются домой, Святой Мунго закрывает свои двери с удовольствием, и мадам Помфри с радостью возвращается на пост медсестры в родной сердцу Хогвартс.
Школа открывает первого сентября свои двери, за лето стены замка восстанавливают, заботливые руки преподавателей наводят прежний уют, а пост директора занимает уважаемая всеми Минерва Макгонагалл, потому что она этого достойна.
Послевоенная жизнь наконец сдвигается с мертвой точки.
— Это ставьте поближе к краю, — указывает Джинни рукой, продолжая руководить процессом.
— Как скажешь, — кряхтит Невилл, едва удерживая в руках ящик с шампанским.
— Все можно сделать проще, — взмахивает палочкой Полумна.
Ящик плавно парит по воздуху, опускаясь на необходимое место. Невилл чешет затылок, смущенно улыбаясь и заливаясь краской, Полумна легко чмокает его в щеку, и парень краснеет еще сильнее.
Невилл получает должность преподавателя по травологии и новой должностью страшно дорожит, наконец раскрывая свой потенциал. С Полумной они видятся каждые выходные, а сама девушка подумывает о том, чтобы открыть маленький магазинчик прямо в Хогсмиде, чтобы видеться с Невиллом чаще.
— Больше бокалов, — повернувшись к дому, кричит Джинни, и Джордж кивает, отправляя новую партию фужеров по воздуху.
Гарри улыбается. Джинни такая красивая. Она просыпается сегодня раньше остальных, суетится с первыми лучами солнца, подготавливаясь к празднику, чтобы порадовать маму, но при этом выглядит такой счастливой и отдохнувшей, что Гарри не может оторвать от нее глаз.
Конечно, она продумывала сегодняшний праздник не одна. Ей помогали. В особенности, она.
— Не больше восемнадцати, — смеется Гермиона, когда подбегает к Джинни и берет ее за руки. — Я согласна поставить в торт твоей мамы не больше восемнадцати свечей.
Она так светится. Смешинки сминаются в уголках ее глаз, улыбка озаряет ее лицо, и ее глаза. Ее глаза сияют. Прошло два месяца с того дня в Министерстве, и Гарри счастлив, что воспоминания о нем постепенно стираются.
Он все еще помнит, как видел ее, и как все тело парализовал чудовищный страх. Помнит, как Северус кричал, как вокруг Гермионы, беззвучно лежащей на спине, разрасталась лужа крови. Помнит, как она комкала пальцами руки воздух, цепляясь за реальность.
В тот момент холодная голова была только у Кингсли. Он сразу после прибытия Снейпа в Министерство в первый раз после удержания в Азкабане получил его палочку, поэтому лишь использовал акцио и буквально через несколько секунд Северус уже склонился над телом Гермионы и продолжал спасать ее даже тогда, когда остальные отчаялись.
Восстанавливающее заклинание помогает Гермионе далеко не сразу, она находится без сознания даже в момент, когда раны на ней затягиваются. Она была такой бледной и такой холодной.
Гарри помнит, какой взгляд был у Северуса в тот момент. Его он никогда в жизни забыть, наверное, не сможет. Он поднимает тогда ее тело на руки, прижимает к себе и шепчет лихорадочно сухими губами нескончаемым потоком просьбы о прощении.
Гермионе снова пришлось провести в Мунго несколько дней, но это было другое. Северус не отходил от ее постели, большую часть лечения проводил сам и целовал ее прохладные пальцы, повторяя, что все будет хорошо.
Этот сон совсем другой, потому что, когда Гермиона открывает глаза, Северус сидит с ней рядом. Она дает себе слабину и рыдает у него на груди, а он крепко прижимает ее к себе, гладит по волосам и шепчет, как он виноват.
Гермиона просит его замолчать и целует так, словно от этого зависит ее жизнь. Что буквально является правдой.
— Гарри, — окликает его Рон.
Поттер поворачивается, принимая из рук друга бокал шампанского и с благодарностью кивает. Рон выглядит куда лучше, чем раньше. Он стал чаще улыбаться, больше спать, к нему наконец возвращается аппетит. Постепенно он находит и для себя занятие, вдохновляясь желанием учиться жить дальше, как все остальные.
Рон стоит рядом с Гарри, делает небольшой глоток шампанского и щурится на солнце, наблюдая весь день только за двумя людьми. Гарри смотрит на друга и беспокоится, на самом деле. Рон пока так ничего не сказал о том, что видит.
А видит он их вместе сейчас впервые, совсем не то, что Гарри, который к этому успевает привыкнуть.
— Как ощущения? — решается на разговор Гарри.
Рон вздыхает, смотрит на то, как Гермиона смеется, когда Северус кружит ее в танце. Как она светится изнутри в его руках.
— Не верю, что вижу это, — наконец отвечает Рон.
Гарри сглатывает.
— Брось, Рон…
— Да нет, — тут же реагирует парень, — я не об этом.
Рон указывает рукой на танцующую пару.
— Посмотри, как она счастлива, — чуть улыбается он. — Приятно наконец видеть ее такой.
Поттер улыбается широко и открыто, глядя на лучшего друга. Черт возьми, нужно иметь немало сил, стойкости и мужества, чтобы найти в себе храбрость отпустить человека, с которым, как ты думал, построишь будущее. Насильно мил не будешь.
Война, всё-таки, сильно на них всех повлияла. Она заставила повзрослеть, открыть глаза на вещи, которые в детстве были совсем не понятны.
— Ты — потрясающий человек, Рон, знаешь об этом?
Уизли прыскает и делает глоток шампанского, опустив руку в карман брюк.
— Прекрати щекотать мое эго, Гарри, я могу тебе и поверить.
— Но это же правда.
Рон кривовато улыбается и продолжает смотреть на то, как она искрится счастьем.
Гермиона скрещивает пальцы с Северусом и качается в такт музыки, прикрыв глаза. От него пахнет домом, которого, как она думала, у нее уже никогда не будет. В его объятиях она чувствует защиту.
Пусть она способна и сама о себе позаботиться, со временем к ней наконец приходит человек, которому не стыдно признаться, что ей хочется порой побыть маленькой девочкой, нуждающейся в защите.
Особенно после того, что произошло.
Стоит Гермионе окрепнуть после травмы и твердо стоять на ногах, она сразу надевает деловой костюм и готовится к слушанию, на которое ее, разумеется, никто бы просто так не впустил.
Учитывая ее полномочия, силу слова и стержень характера, Кингсли лишь в защитном жесте поднимает согнутые руки и говорит, что Гермиона может присутствовать на слушании и выступать свидетелем защиты, если она считает это необходимым.
Она считает.
О слушании больше было разговоров, если быть до конца откровенным. Гермиона четко и по делу озвучивает все факты и доказательства, рассказывая историю с начала до конца, и никто ее ни разу не перебивает.
Свою травму она считает лишь причинно-следственной связью всех событий. Все потянулось с самого начала. Если бы мракоборцы не напали на Северуса в Мунго, ей бы не пришлось бомбить Министерство, не пришлось бы просить о досрочном освобождении до слушания.
Она не оказалась бы зажатой в углу собственного дома, Северус не покинул бы его пределы, они не попали бы в Азкабан. Гермионе не пришлось бы лишить палочки молодого новобранца, чтобы защитить свою жизнь. Им обоим не пришлось бы сбегать из Азкабана, чтобы спасти свои жизни.
Не пришлось бы прятаться, чтобы перевести дух и хоть немного прийти в себя. Ей не пришлось бы заставлять все ее окружение сходить с ума от беспокойства. Не пришлось бы возвращаться в Министерство под охраной мракоборцев.
Не пришлось бы смотреть в глаза смерти, когда заклинание чужой палочки отскочило.
Причинно-следственная связь берет свое начало в тот момент, когда в палату Святого Мунго попадают мракоборцы, один из которых является Пожирателем Смерти под действием оборотного зелья, жаждущий смерти Северуса за то, что тот предал Темного Лорда.