После речи Гермионы суд принимает решение почти сразу.
Август Руквуд отправляется на пожизненный срок в одиночную камеру Азкабана, потому что нет хуже наказания для жаждущего смерти, чем жизнь, которую он не хочет. Кингсли проводит тотальную проверку всех своих подчиненных, чтобы убедиться в единичности случая, который чуть не погубил всю его систему.
Северус получает полную амнистию, с него снимаются все обвинения, а по личной просьбе Грейнджер и Поттера, он получает статус героя войны, как полагается. Гермиона после этого слушания получает у Кингсли работу, и она совсем не колеблется, когда принимает его предложение.
Северус страшно ей в этот момент гордится.
И жизнь постепенно начинает вливаться в нормальное русло.
— Немного сложно поверить, конечно, — чуть морщится Рон. — В голове немного не укладывается, но, — он на мгновение замолкает, обернувшись к Гарри, — она правда его любит?
Гарри делает небольшой глоток шампанского, глядя на счастливую подругу.
— Она уложила треть подготовленных мракоборцев Азкабана, чтобы вытащить его оттуда, — беззаботно отвечает он.
— Оу, — вытягивается лицо Рона.
— Ага, — кивает Гарри, расплываясь в улыбке. — Видел бы ты, какой она была на слушании, — качает он головой. — Кроме шуток, она заставила всех присутствующих сидеть с открытыми ртами.
— Шутишь?
— Какие тут шутки? — улыбается Гарри. — Ты ее знаешь. Слава Мерлину она на светлой стороне всегда была, слава Мерлину.
Рон согласно кивает.
— Слава Мерлину, — стенки бокалов слегка звенят от соприкосновения.
Лучшие друзья делают еще по глотку за отличный тост. Осенний день такой теплый, ветра почти нет, солнце слепит. Так хорошо. Гарри снова смотрит на танцующих гостей.
— Какие планы? — задает он Рону вопрос.
Они давно просто так не разговаривали, сейчас все в своих делах и заботах. Гермиона, получив должность в Министерстве, теперь находится только в двух местах: дома и в Хогвартсе, потому что Северус снова вернулся на свою должность преподавателя по зельеварению.
Гарри обучается на мракоборца, и уж с ним порядок послевоенный точно будет обеспечен, в этом можно не сомневаться. В Норе он бывает в основном поздно вечером, после работы, и все время посвящает Джинни, которая сама целыми днями пропадает на тренировках по квиддичу, после чего снова возвращается в Министерство.
За суетой жизни, он совсем забывает о лучшем друге.
— Чарли предложил мне работу, — наконец отвечает Рон.
Гарри удивленно вскидывает брови.
— Твой брат? Правда?
— Ага, — кивает Рон, — на прошлой неделе был внушительный выводок драконьих яиц. Он один там не особо справляется, поэтому я решил, что…
Уизли замолкает на какое-то время. Гарри видит, что Рон очень старается побороть самого себя, но он понимает, что другу тяжело. Его нельзя винить за это.
— Здесь не хочешь остаться? — спрашивает Гарри.
Рон чуть морщится на солнце.
— Не-а, — протягивает он, — пока не стоит, я думаю.
Гарри несколько раз кивает. Под шатром смех льется рекой.
— Видел у тебя письмо от Лаванды Браун, — как бы невзначай добавляет Гарри.
— Просто интересовалась, как я, — реагирует Рон.
— Не думаешь, что…
Рон смеется, закрывая на мгновение лицо рукой.
— Гарри, в мире что, никого больше, кроме бывшей подружки, не существует? — он улыбается, глядя на друга.
Не до отношений ему сейчас, свои бы мысли в порядок привести, да повзрослеть, пока есть шанс. Своя семья придет со временем, но, чтобы ее построить, необходимо сначала сформировать себя.
— Я просто спросил, — примирительно отвечает Гарри, скрывая улыбку. — Драконы, значит…
Рон кивает.
— Драконы.
Слышится звон бокалов и очередной тост за здоровье чудесной женщины, ради которой все здесь собрались. Джинни активно аплодирует, сияя широкой улыбкой. Гарри смотрит на нее, на мгновение ловит ее взгляд и улыбается в ответ. Ее медные волосы переливаются в лучах осеннего солнца.
Она такая красивая.
— Я хочу сделать предложение твоей сестре, — решается Гарри, обернувшись к лучшему другу.
Рон сначала замирает, а потом кивает, чуть дернув уголком губ.
— Валяй, если хочешь, — старается выглядеть он расслабленно; так, словно ничего особенного не произошло.
Они молча делают по глотку шампанского, глядя на гостей.
— Обидишь — натравлю дракона, — жестко заявляет Рон.
— Понял.
Уизли выставляет кулачок и Гарри стукает по нему своим. И с этим жестом Гарри получает столько поддержки, что даже не может выразить свою благодарность словами.
Джинни суетится в шатре, старается, чтобы каждый гость был доволен, хватает еще по бокалу шампанского в каждую руку и протягивает один из них Невиллу, получая в ответ улыбку. Она замечает возле стола с закусками Гермиону.
— Привет еще раз, — улыбается она. — Шампанское?
— Нет-нет, — бубнит она с набитым ртом, — спасибо. Черт, Джинни, это просто потрясающе. — округляет она глаза, наслаждаясь вкусом. — Что это?
— Да я даже толком не знаю, что это ты ешь, — смеется она. — Кажется, треугольники с малиной и брокколи.
— Невероятно, — восхищается она. — Ты превзошла себя!
— По рецепту мамы, — принимает она похвалу. — Шампанское?
Гермиона снова машет руками, вытирает губы и, скрывая улыбчивый взгляд от подруги, идет в сторону танцпола. Джинни смотрит ей вслед и чуть хмурится. Только когда Гермиона снова оказывается в руках Северуса, обхватив руками его шею, она с лисьим прищуром смотрит через плечо своего будущего супруга.
Джинни ловит этот взгляд, и у них случается тот самый разговор взглядами, понятный только лучшим подругам.
«Серьезно?!»
«Да!»
«Он знает?»
«Нет!»
«Я первая?!»
«Да!»
Джинни смеется, накрывая рот ладонями и подпрыгивая на месте. Гермиона возвращает свое внимание Северусу, мягко касаясь пальцами его волос на затылке и глядя ему в глаза. Джинни смотрит на подругу и пока даже не представляет, что через несколько месяцев будет качать на руках своего крестника.
Чудного мальчишку с глубокими карими глазами и темными мягкими кудрями, который будет жить в большом красивом доме с тремя домовиками и никак не сможет попасть в заколдованную гардеробную мамы с десятками деловых брючных костюмов.
Гермиона смотрит на Северуса и никак не может насмотреться. Кажется, что Вселенная нарочно так долго спала, не позволяя их атомам столкнуться, потому что было еще слишком рано, а сейчас…
Сейчас самое время.
И все это видят.
Гермиона кладет голову ему на грудь в танце, а он прикасается носом к ее макушке, закрывая глаза. Кругом льется смех, играют музыкальные инструменты, но они ничего не слышат. Только биение сердца друг друга.
— Люблю тебя, — шепчет он ей в волосы, впервые за все это время набравшись смелости сказать ей об этом вслух.
Гермиона поднимает взгляд, и в нем космос, в нем жизнь, в нем целая Вселенная.
— Люблю тебя, — шепчет в ответ она и, прикрыв глаза, утягивает его в поцелуй.
А вокруг все больше смеха, больше улыбок, танцев и музыки. За этим гомоном и звоном длинные серебристые шрамы на руках Рона, полученные от нападения мозгов в Министерстве Магии на пятом курсе, перестают его волновать. Гарри забывает о шраме в виде молнии у него на лбу.
Гермиона не чувствует на своей руке лживых букв, потому что Северус каждую ночь целует их, опровергая их значение. Шрамы на спине Северуса просто есть, но ему плевать, он их не замечает. Это лишь дефекты кожи, никак не характеризующие его самого.
В воздухе витает аромат опавших листьев, дождя и солнца. Все хорошо.