Родители Фабис пригласили меня и Родриго на ужин. Мы не виделись со дня похорон, хотя немного переписывались по электронной почте. Мы пошли в кабинет отца Фабис, чтобы поговорить наедине. Родриго рассказал, что Хуанита все еще винит меня в смерти Ауры. Но она больше не считает меня убийцей. Хуанита думает, сказал Родриго, что я не смог уберечь Ауру от ее собственной импульсивности. И теперь она ставит мне в вину роковую безответственность.
Я кивнул. Я понимал, что Родриго не хочет обсуждать, правда это или нет. В любом случае, подумал я, нельзя сказать, что я защитил ее. Я определенно этого не сделал. Мать всегда боялась за жизнь дочери и изо всех сил старалась защитить ее от ее же собственной импульсивности. А я? Считал ли я Ауру чересчур импульсивной? Назвал ли я ее импульсивной хотя бы раз?
Хуанита больше не общалась ни с тетушками, ни с Вики. Как написала мне Вики, причиной тому был отказ Хуаниты поддерживать отношения с кем бы то ни было, кто не считал меня виновным в смерти ее дочери, или кто смел предполагать, как выразилась Вики, что я был «любовью всей жизни Ауры». Но Хуанита, думал я, была уверена, что наши отношения — лишь мимолетный эпизод; что-то вроде случайно незапертой двери, через которую убийца проник в дом. Память Хуаниты хранила двадцать лет, проведенных рядом с Аурой, и все эти годы они были центром вселенной друг для друга. Что значат по сравнению с этим наши четыре года? От старого приятеля Ауры, до сих пор работавшего в Национальном университете, я слышал, что Хуанита теперь рассказывает всем, будто Аура — как я понял, скорее, ее дух или призрак — живет в квартире вместе с ней. В этом не было ничего странного. По меньшей мере пару недель я был уверен, что дух Ауры поселился в дереве в конце нашего квартала, и с тех пор, проходя мимо, я не мог избавиться от чувства вины за то, что предал Ауру, не приложил достаточно усилий, чтобы уберечь эту веру, что больше не останавливался поцеловать ствол или просто пошептаться с ним.
Насколько было известно Родриго, Хуанита пока ничего не сделала с прахом Ауры.
Я сказал: если когда-нибудь ему покажется, что наш разговор с Хуанитой может хоть как-то ей помочь, я готов.
Он сказал, что абсолютно уверен: Хуанита не хочет со мной говорить. Но если мне нужно побеседовать с ней, то я могу послать письмо и попросить, предложил он. Он дал мне новый электронный адрес Хуаниты: это было имя Ауры и несколько цифр. У меня тоже был новый имейл: AUFRA и несколько цифр. Как мы похожи, подумал я; в каком-то смысле мы унизительно похожи.