(См. Приложение 7)
Доктор выxодит на тропу
Профессор, замерев всем телом, следил за руками жены: левая на пульсе Тимы, правая очень медленно легла на ее лоб и чуть сдвинулась на брови и вот уже накрыла глаза девушки мягкой ладонью.
- Не закрываются, - прошептала жена, повернув изумленное лицо к мужу. - Веки очень твердые.
- Хорошо, хватит, пересядь на мое место. Главное, она жива...
Профессор решил попробовать сам. Уж его-то руки дрожали, как у лихорадочного, а деваться все равно некуда: Тиму надо привести в чувство - хоть в какое-нибудь из известных ей. Или придется - в неизвестное.
В омертвевшей тишине клиники раздался звонок. Профессор подскочил. Он напрочь забыл, что сегодня - день очередного визита Алины.
- Этого только не хватало! - Он заметался.
- Что? - испуганно воскликнула жена.
- Клиентка, - прошипел профессор.
- Отложи, - вздохнула жена. - Хочешь, я выйду, скажу, что ты уехал, заболел, ушел на неотложный вызов, мало ли что...
- Нельзя. Не тот случай, - очень мрачно ответил он.
- Почему? - Жена не знала подробностей.
- Нельзя! - заорал профессор, окончательно сорвавшись. - Вот совсем нельзя!!! Впусти ее и веди в кабинет, быстро!
Ошарашенная, женщина с тоской взглянула на непо?движную Тиму и поскакала на первый этаж.
Профессор запер дверь на ключ, вернулся к Тиме, лег на диван рядом с ней и совершил то, чего никогда не собирался делать с этой девушкой: раздвинул ее ноги и положил руку на девственный орган. Отыскал неприметный клитор и принялся гладить, чувствуя себя почти некрофилом. Но очень нежным и заботливым. Если в магазин он послал ее за любопытством, то сейчас он бессознательно попытался включить любострастие. Но результаты!..
Маска покоя на лице Тимы вдруг резко исказилась: гримаса вульгарной насмешки - и хохот, вырвавшийся из глубины горла, при неподвижных глазах и крепко сжатых губах! Если бы профессор не был сед, то уж сейчас он поседел бы точно. Никогда в жизни он не видел такого страшного, невероятного выражения не то что на вечно безмятежном личике лучезарной Тимы, но и вообще ни у кого в мире. Он отдернул руку и поспешно поправил одежду. И услышал неизвестный ему хриплый, развязный, гадостный голос, чревовещательно заявивший:
- На клиторальном оргазме светлого будущего не построишь! Рекомендую вагинальный марш-бросок!
Прежняя, еще вчерашняя Тима не знала, конечно, ни одного из этих слов. Прежняя Тима всегда говорила странно-мелодичным голосом, старательно работая губами, как обучила ее жена профессора.
Эта же Тима говорила, не разжимая искривленных ухмылкой губ и вдобавок абсолютно не своим голосом. Профессору вообще не был известен этот замогильный, крайне пошлый голос. Все это было настолько невозможно, что в докторе разыгрался исследовательский раж.
- Моя дорогая, - сказал он громко. - Что ты предлагаешь?
- А ты не понял? - еще хуже ухмыльнулась дорогая, закинула руки за голову, сладострастно потянулась, словно пантера со сна, и наконец закрыла неподатливые глаза.
- Господи... - в смятении пробормотал профессор.
- А вот эту инстанцию попрошу не трогать, - кокетливо мурлыкнула девица, повернулась на бок, подсунула руки под щеку и посоветовала: - Иди поработай, гуру хренов... А я наконец посплю по-человечески.
И все это так же - не разжимая губ. Только гримаску чуть подкорректировала - теперь лицо просто улыбалось, но как бы своим, тайным мыслям, до коих собеседнику не должно быть никакого дела.
Профессор встал - и вдруг чуть не упал: какая-то круглая сила уверенно толкнула его в солнечное сплетение. Не больно, мягко, но вразумительно.
Тима спала. По-человечески, как выразился ее чревовещательный рупор. Свернулась клубочком - и все дела. Словно и не было этого кошмара.
В дверь тихонько постучали. Профессор открыл, впустил жену и показал результат, изо всех сил стараясь казаться победителем.
- Ну и чудненько, ну и слава Богу, - зашептала жена, разглядывая мирную картину девичьего сна.
- Я тебя умоляю, - в самое ухо сказал ей профессор. - Не говори здесь этого слова.
- Какого? - не поняла жена.
- Бог, - беззвучно ответил профессор, гневно глянул еще раз на Тиму и пошел на встречу с клиенткой Алиной N.
Energeia
...однако думать и говорить о книгах всегда прекрасно, к чему бы это ни привело.
Артур Конан Дойл
- Человек слаб, - улыбнулся профессор, вглядевшись в новый наряд Алины - темно-синее вязаное платье и дорогие темно-синие туфли из нубука.
- А также стар, сед, сух и бледен, - очень нежно улыбнулась Алина, вглядевшись в лицо профессора, не успевшего привести свою мимику в порядок после сцены с Тимой.
- Вы мастерица на комплименты, я всегда это чувствовал.
- Что это с вами, доктор? - мягко поинтересовалась Алина. - Проблемы? Вам не нужна помощь?
- Продолжайте, продолжайте, - подбодрил ее доктор, усаживаясь за рабочий стол.
- А вы не хотите сесть напротив меня - вон в то кресло? Ваш стол как-то разделяет нас, очень уж официально получается, а ведь я все еще ваша клиентка. Почти пациентка. Вы обязаны помогать мне, не так ли? - И Алина подтащила к камину еще одно мягкое кресло, коих в кабинете было четыре.
- Извольте! - Профессор вышел из-за стола и сел в метре от Алины. - Ну-с, как ваши творческие успехи? Что новенького?
- Вот, платье купила, туфли новые. Вам нравится?
- Да, неплохо. И цвет вам к лицу... Это все?
- Почти.
- Может быть, что-нибудь почитаем... из ваших до?стижений? - с напускным ехидством спросил профессор.
- А зачем это? - в тон ему откликнулась Алина.
- А затем, что у нас контракт, - пояснил профессор.
- Да ну его, - махнула рукой Алина и посмотрела на потолок.
- Понятно. Тогда я, с вашего позволения, вернусь за свой рабочий стол и выпишу вам особый штраф.
Он встал и двинулся было к столу - и вдруг споткнулся на ровном месте.
- Не ушиблись? - участливо спросила Алина.
Профессор ощутил новый прилив ужаса, потому что почувствовал такой же мягкий толчок в живот, как и пять минут назад вблизи спящей Тимы.
Стало тихо-тихо в мире. Алина сидит, ножкой покачивает и новую туфельку разглядывает. Профессор стоит, не решаясь двинуться. Прошла одна минута, вторая, третья. Положение становится комичным.
- Штраф будете выписывать? - наконец сказала Алина.
- Непременно, - отвечает профессор, делает шаг - и получает новый толчок в солнечное сплетение. - Ваши штучки? - Он нашел в себе силы обернуться и посмотреть Алине в глаза.
- Ваши, - был незамедлительный ответ.
- Ладно, - решился профессор, - поговорим по-другому. Вы позволите мне все-таки сесть?
- Вернитесь в это кресло и садитесь, - кивнула Алина. - Вы проявляете понятливость, причем довольно быструю. Поэтому я все-таки поговорю с вами.
Профессор плюхнулся в указанное Алиной кресло и посмотрел на огонь в камине.
- Смотреть вы можете куда угодно, - заметила Алина, - и в камин, и в окно, и даже на меня, если захотите. Но выслушать меня вам придется, доктор.
- Я предложил поговорить, - резко напомнил он.
- Не будем спорить, ладно? Я постараюсь быть лаконичной. Вам и без меня, я вижу, нелегко сейчас. Только не надо многозначительных взглядов исподлобья! - Алина внимательно следила за каждой черточкой профессора. - Помните, доктор, нашу первую встречу? Ресторан, шаманское шампанское, ваши умные речи... Я помню каждое слово. Уверена, вы тоже. Особенно меня взволновали ваши слова о бедном человечестве, которому могут сильно навредить незаконченные - которых не бывает - талантливые произведения. Вы очень интересный человек, доктор. Простенький мефистофель продает поэту время и возможности по цене души. А вы продаете свою ненависть к так называемым творческим людям просто за деньги, правда, за большие и пожизненно-посмерт?ные. Это вполне современный подход, понимаю. Ценности меняются, понимаю. Но в ваш расклад вкралась одна ошибка, и боюсь, кардинальная.
- Я слушаю, слушаю, - подбодрил профессор, когда Алина замолчала. - Обожаю исправлять ошибки. Какую вы имеете в виду?