Весь процесс запирания длится не больше минуты, затем нужно спуститься с тридцать второго этажа на лифте. Здесь тоже своя процедура. Чтобы запустить кабинку, Ён смотрит в считывающий экран. Сделан он удобно: его можно опускать и поднимать в зависимости от роста. Установщики подумали о жильцах. В поисках квартиры подешевле Ён заметил, что во многих комплексах он прикручен намертво — по стандартам идеального роста — и кому-то приходится горбиться, а кому-то ставить на лестничной площадке стул и вставать на него.
Пока едет лифт, проходит в среднем пять-десять минут. За это время Ён успевает просмотреть сводки преступлений и отметить для себя те дела, которые хотел бы изучить более детально.
Поскольку Ён единственный, кто отсканировал сетчатку, к нему приезжает одноместная кабинка, третья слева. Удачно, ведь она не будет останавливаться на прочих этажах.
Ён обязательно проходит через районный парк, кормит по пути голубей. Если по времени укладывается и по каким-то причинам появилась пара свободных минут, он успевает посидеть на скамейке и посмотреть на птиц. Некоторые из них — имитация. Конечно, есть и живые, но Ёну трудно определить, какие именно. То же самое касается уток, которым он кидает корм, когда прогуливается через пруд по деревянному мосту. Деревянный мост… вот же допотопность! Ён смотрит на них, на попытку городских властей создать чувство общности с окружающим миром. Деланные птицы действительно не отличаются: махают крыльями, издают звуки. Они клюют корм, в котором в общем-то не нуждаются. Ёну однажды стало обидно за живых. А что если из-за этого спектакля им не хватает еды? И они вечно голодные?
Сегодня птиц нет. Видимо, одни на проверке в лечебнице, другие — в мастерской. Не то чтобы важное дело, но Ён чувствует неладное. Для него кормежка птиц — своего рода ритуал. Не выполнишь — жди беды. Он мнёт пакетик с едой в кармане и хмуро бредёт по пустым тропинкам.
Было время, когда в голову Ёна закралась мысль: раз животных могут делать так, что не поймёшь, перед тобой консервная банка или живой организм, то и людей наверняка собрать не составит труда. Может быть, и этот Великий Гао совсем не тот, кем его привыкли считать? Тогда Ён смирился бы с его подозрительным совершенством. С нечеловека и спрос иной. Он поделился рассуждениями с Юном, старшим братом. И тот ответил:
— Сходи, пожалуйста, к врачу. Мы все знаем, что ты немного того, но это уже чересчур.
Ён и сам потом понял, что ляпнул глупость. Куда хоть эти люди? Зачем? И так перенаселение. Власти вон что ни собрание рвут волосы на голове, не зная, как погуманнее избавиться от излишков.
Ещё иногда он воображает, что Гао — голограмма, как в том старом фильме. Про то, как мужчина создал в программе девушку. Мир сошёл с ума от её красоты, не подозревая, что она ненастоящая. Мужчину чуть не посадили в тюрьму, когда решили, что он убил её. Как будто можно убить то, чего не существует.
Далее по маршруту метро. Сев на поезд, идущий в пятнадцать тридцать, Ён успевает к началу работы. Что ещё лучше, ни единой пересадки.
Чтобы попасть на станцию, нужно заплатить. У турникетов стоят терминалы, и Ён машинально прикладывает карту к одному из них.
— С тебя списана одна единица информации уровня Д, — бодро сообщает дорогая Борд. — Настоятельно рекомендую пополнить этот уровень, иначе на следующую поездку не хватит.
— Да разменяю-разменяю, — ворчит Ён.
Пока он говорит, кто-то проскакивает в открывшийся турникет вместо него. Нарушителя найдут по камерам и накажут, но Ёну толка от этого мало. Теперь из-за наглеца нужно идти к банкомату и быстро разменивать информацию. Да, всё равно бы пришлось, но разменять в банкомате рядом с участком было бы спокойнее. Появляется уверенность в том, что везде успеешь.