Часть вторая. Любовь
Первая попавшаяся страница из книги сказок:
…Старший умный был детина,
Средний сын и так и сяк,
Младший вовсе был дурак.
Конёк-горбунок. П. Ершов
Глава 4–1. Белое пятно на серой стене
Шум неприятно режет по уху и отдаёт болью в затылке.
Ён точно помнит, как они выходили из «Холодной Луны» под бодрые заверения Со Вы о том, как он горд помогать такому великому человеку. Затем они вдвоём шли и шли, пока Майстер Диль не сказал:
— А здесь, пожалуй, тебе пора передохнуть.
За мгновение тьма перед глазами превратилась во тьму сознания. Только над головой пронёсся лёгкий, в тот же миг растаявший в душном и пыльном ветре, звон.
Радует, что пусть и по каким-то неясным причинам, Ён нужен ему живым. И огорчает, что Дилю не особо-то и важно, насколько сильно его заложник пострадает. Об этом и говорит боль в затылке. Славный получился удар, нечего сказать.
— Борд, — шепчет он, но очень уж невнятно. — Борд…
Борд молчит.
Ён машинально пытается дотронуться до неё, однако тело отказывается выполнять его команды. Мозг вроде как очнулся — слышит и понимает, что творится вокруг. А оно, словно и не его, спит себе и подчиняться не собирается.
Ён смутно припоминает, что на Борд прицепили глушилку. Возможно ли, что она до сих пор работает и не даёт координаторам узнать о месте его нахождения?
То, что Диль вырубил его, наводит на мысль: псих попросту решил не рисковать и не раскрывать секретного входа в Серый дом. Подумаешь, ослеп! Можно же запомнить сколько примерно шли и в какую сторону заворачивали. Ён успел показать свою сноровку, пока пытался оторваться от преследований. Внезапно потеряв зрение, он умудрился добраться до нужного этажа, найти станцию и сесть на поезд. Совсем чуть-чуть не хватило, чтобы сбежать. Это Ён себя так утешает. А ещё чувствует, что лёгкость в голове от отключённой Борд улетучилась. Дело, стало быть, не в глушилке.
Вот оно как! От осознания того, где он находится, по телу ползёт склизкий холод, но Ён по-прежнему не способен даже вздрогнуть, чтобы согнать с себя неприятное ощущение.
Диль не врал насчёт своих планов. Серые стены изолированы. Из этого следует, что Борд больше не связана с сетью, потому и не работает. Это в свою очередь значит, что Ён отрезан от мира. И нужно не горевать по своей несчастной судьбинушке и раскалывающейся голове, а скорее соображать, как вернуться в город.
— А он на удивление здоров, — говорит кто-то над ним. Мужчина щупает его живот, затем кожи касается ледяной металл. — За исключением пары шишек. Не испорчен химией. Вижу остатки недавних химикатов, но в небольших количествах. Если их вывести, можно сказать, что его органы кристально чисты.
— Богатенький кусочек? — спрашивает Диль.
Его голос ближе и ближе. Сопровождаемый тихим звоном, он звучит словно из потустороннего мира.
— Ага, — усмехается «врач». — Видно, что большую часть жизнь городского кормили как будто специально на убой.
— Много с него информации можно получить? — осторожно уточняет Диль.
— Если удастся распродать всё, то лет на пять безбедного существования хватит. На информацию уровня Б не тянет. Была бы группа крови пореже! — досадует он, убирая сканер от Ёна.
Так чего же эти неучи ходят? Последнюю волю Гао, которая стоит, по скромным подсчётам Ёна, не меньше десятка информаций уровня А? А на эти средства, между прочим, можно без забот и тягот построить новый город. Не такой вместительный, как тот, в котором живёт Ён, но всё же. Правда, при этом никто и никогда не узнает, в чём же заключалась воля Великого Гао. Информация, доступная всем — та, которую знает любой, кого ни спроси, — ценности не имеет.
Или эти дураки удумали распродать его, Ёна, по частям, тогда они получат информацию, в тысячи раз меньшую по значимости и, как и сказал «врач», пошикуют пару месяцев и только?
Люди вне города ни капли не образованны. Если они и умеют считать, то для того чтобы анализировать тот же рынок информации, навыков у них точно нет. Кто их научит? Если кто-то сведущий и попадёт в серые стены, то наверняка будет держать знания при себе, чтобы иметь хоть какое-то преимущество среди обитающих здесь отбросов.
Так предполагает Ён, но Диль вдруг говорит:
— Продадим его после того, как закончим с делом. Вся информация, полученная с него, достанется тебе. За долгие и уборные годы работы со мной. Мне-то она будет ни к чему.
— Вот это щедрость! — с воодушевлением отвечает тот. — А я то думаю, чего такого здоровенького принёс! Обычно если кого и тащишь сюда, так почти готовый фарш, от которого толку никакого и нет. — И подумав, добавляет: — Только если тебе не понадобится, то мне от неё толку ещё меньше.