— И сколько из них здоровы на нужном уровне? — не отступается Диль. — И кто из этих здоровых готов отдать часть себя, зная, что их драговерное здоровье подпортится? — Ён никогда не сможет дать точного ответа, потому благоразумно молчит. Самого себя зарывать он не станет. В следующий раз точно окажется прав. — А тут, — Диль и не подозревает, что они соревнуются в том, кто задаст больше правильных вопросов, — всё готовенькое уже. Согласись, гораздо увереннее себя чувствуешь, когда готов к самым непринятым исходам? И легче потратиться на то, что сработает в нужный момент, чем на то, что может тебя подкосить?
Вары в городе стоят чуть ли не на одной ступеньке с мэром. Их влияние настолько глубоко, что человек, столкнувшись с неприятностями, чаще идёт к ним. Они сами не прочь лишний раз укрепить свою близость с народом.
Веду-Вар усиленно работает в области медицины и открыл множество больниц для малообеспеченных. Его лекарства легко достать, и побочных эффектов у них почти нет — если ими не злоупотреблять, конечно. Благодаря его трудам новые смертельные болезни стали не страшнее простуды.
Стали-Вар хорош в технике. Каждый год он радует население города новыми изобретениями, облегчающими жизнь. Можно подумать, куда уж легче? Но он снова и снова бьёт свои рекорды. Разработанная им система безопасности позволяет миллионам жителей города спать спокойно.
Оли-Вар нехило постарался, чтобы войти в ряды элиты. Его продукты совершенны: в них нет ни грамма химии, чего сложно добиться в нынешних условиях. Более того, он вывел много новых сортов растений и видов животных, которые способны противостоять вредной среде. Ещё чуть-чуть — и на балконах горожан появится личная рассада. Каждый сможет позволить себе здоровую еду за разумную цену.
Хотя их и называют семейством, родственными узами они не связаны. Просто однажды в народе пошла молва, что они для людей как старшие братья. Мэр, как ни крути, правит, какие-то указы выдаёт, и всячески придерживается своего статуса. А эти трое, хоть и пришли в разное время и навряд ли знали друг о друге, пока не возвысились каждый в своей сфере, с простым человеком на короткой ноге.
И по предположениям Ёна, один из них Дед. Вернее, из двух. Веду-Вар, хоть и не молод, но и до старика ему ещё далеко.
— А Вер Изу? — спрашивает Ён. — Его дети там тоже есть?
— Я… — Диль такого вопроса не ожидает. — Я… не знаю. Только слышал, что негласно его тоже причисляют к Варом. Кажется, его хотели принять в это «семейство», но он отказался.
— Почему? — Ён провёл в городе большую часть сознательной жизни и впервые слышит о сорвавшемся становлении Вера Изу в светила современного мира. Возможно, потому и не знает, что крутится эта информация совсем в других кругах, и обычному жителю на ухо не попадается.
— Сказал, что привязанности его раздражают. И что ему прекрасно живётся без всяких братств, семейств и прочей дряни.
— Откуда знаешь? — Ён верит ему.
Диль серьёзен во всём, что касается Вера Изу.
— Дед говорил.
Они проходят поселение стариков. Как и раньше, никто не обращает на них внимания. Только одна старуха цепляется за Ёна взглядом, да так и не отрывает его, пока они стоят у двери.
— Почему они не пытаются уйти отсюда? — Глаза старухи словно высасывают из него силу. Он на секунду сам чувствует себя дряхлым и немощным. — Просто сидят и ждут конца?
— А куда им идти? — принимается за приручение «не открываемых» дверей Диль.
Ён делает шаг в сторону, но старуха наблюдает за ним затаившимся хищником.
Действительно, куда?
В город, откуда их выгнали? Ёну рано задумываться о старости — возраста, когда ты теряешь ценность для общества и должен уступить место молодым, — но уже сейчас он понимает, что если время жизни принадлежит ему, то же самого нельзя сказать о месте жительства или о месте работы. Они ограничены. За них есть своя плата.
Может быть, за стены Серого дома? Старики там не бывали, так откуда им знать, получится у них обустроиться или нет? Но они даже не стараются. Поверили, что нет места, лучше города. Остаются у ворот и топчутся на пороге, ожидая чуда.
Ёна перекашивает. Что-то ему эта ситуация напоминает. Он отгоняет неприятное чувство и отворачивается от старухи. Пристальный взгляд прожигает его спину, пока их не разделяет дверь.
Пытаясь проявить самостоятельность, Ён дёргает задвижку на первом попавшемся окне.