— Товарищи, вставайте! По шоссе приближаются полицейские!
Я вскочил и посмотрел вниз. По дороге шли полицейские.
«Уж не напали ли они на наш след?» — подумал я.
Мои товарищи тоже встали. Веселин и Йонко, разозленные не на шутку, ругались.
— Черт возьми, нет нам покоя! — произнес Штокман.
Мы приготовились и стали ждать, не прекращая следить за полицейскими.
— Эх, хорошее у них оружие! — с нескрываемой завистью воскликнул Карамфил. — И так оно сверкает на солнце, что сил нет оторвать глаз! А ведь в нашем отряде половина товарищей не имеет оружия, хотя все они молодые горячие ребята.
Я повернулся к Штокману, но еще ничего не успел ему сказать, а он все понял и, повернувшись к Йонко, сказал:
— Йонко, следи за полицейскими.
Карамфил посмотрел:
— Ну что, померяемся с ними силами, а? Представляете, если нам удастся добыть новое оружие, какая радость будет в лагере! Да ведь скоро годовщина Октябрьской революции! Давайте отпразднуем ее как следует, пошлем свой боевой привет Красной Армии!
Мы решили устроить засаду.
— Они прошли мимо! — крикнул Йонко. — Направляются к Свети-Клименту. Я посчитал, их — двадцать три человека.
И посмотрел вдаль.
Через полчаса полицейские в синей форме вошли в село и исчезли среди домов. Свети-Климент хоть и маленькое, но смелое и непокорное село. Оно пережило много блокад, но осталось твердым и непоколебимым.
«Кого из матерей сейчас заставят рыдать эти гады?» — мелькнула мысль, и невольно вспомнил Брезово, свой родной дом. Мне рассказывали односельчане, как интернировали моего отца, мать, брата и сестру. Мать плакала. Отец осмотрел двор, вошел в хлев к скотине, стиснул зубы и махнул рукой. Потом всех моих родных взяли под стражу, заставили проститься друг с другом и отправили в разных направлениях. Арестовал их известный в селе предатель и подхалим Петр Арколо. Местный полицейский ушел, не подпалив солому, которой набил обе наши комнаты. Хорошо, что потом дядя Стойо позаботился о доме и скотине, поддержал интернированных, помог им. Добрый дядя Стойо, хотя и беспартийный, он всегда знал, на чью сторону надо встать, кому в трудную минуту подать руку.
Солнце уже поднялось высоко и стало припекать склоны войняговских гор. Голос Йонко заставил меня вздрогнуть:
— Смотрите, они возвращаются!
— Ну-ка, товарищи, займите свои позиции и стреляйте! Не забывайте, о чем мы договорились! — сказал Штокман.
Составленный план нападения, несмотря на то что нас было в пять раз меньше, все же позволял благодаря внезапной атаке разгромить полицейскую группу. Мы решили занять позицию с обеих сторон шоссе, там, где какая-то речушка пересекает его под небольшим мостом.
Штокман и Йонко должны залечь в овраге с одной стороны дороги, а Карамфил, Веселин и я — с другой.
Место оказалось удобным, хотя и абсолютно оголенным, но враг не мог нас обнаружить, так как крутизна берега служила отличным прикрытием.
Когда группа полицейских приблизится на расстояние двадцати шагов, Штокман и Йонко первыми откроют огонь. Мы же пока стрелять не будем. Естественно, полицейские, попав под неожиданный обстрел, сразу же залягут в кювет, спиной к нам. Тогда Карамфил, Веселин и я обстреляем их с тыла.
Мы спустились вниз. Обменялись рукопожатиями со Штокманом и Йонко, которые заняли свои места, и втроем перебрались через шоссе. Я проверил свое оружие.
— Ну, желаю удачи! — прошептал сверху Штокман.
— И вам! — ответили мы.
Вокруг было спокойно. Через несколько минут на повороте показались полицейские. Они шли без всякого строя, лениво, некоторые расстегнули шинели и сняли фуражки, другие несли на плечах винтовки, как палки. Они походили на стаю ленивых и сытых волков. Впереди шел старший, рослый и упитанный. Вот они приблизились на расстояние двадцати шагов. Мы уже совсем отчетливо видели их ненавистные самодовольные лица и руки, те самые руки, которые носили по селам насаженные на шесты партизанские головы и поджигали дома бедняков…
Внезапно прозвучали два выстрела. Штокман и Йонко начали действовать. Полицейские бросились врассыпную. Одни кинулись в кювет, другие залегли прямо в пыли посреди шоссе. Застрочили их автоматы. Весь огонь они направили на Штокмана и Йонко. Наступал наш черед. Единственная ручная граната, которую я имел при себе, весьма нам пригодилась. Я бросил ее в середину группы полицейских. Раздался сильный взрыв. Полицейские в панике никак не могли понять, что происходит. Одни из них вскочили на ноги и, как обезумевшие, бросились вниз к Войнягово, другие, так и не успев опомниться, падали, подкошенные нашими пулями.