Отступив на пару шагов назад, постарался разглядеть в зеркале более полное свое отражение, все, разумеется разглядеть не удалось, но то, что на мне был надет очень даже приличный шерстяной костюм, пошитый скорее всего на заказ, хорошим портным, было очевидно. Тоже самое можно было сказать и о шелковой рубашке, и темном галстуке в красную косую полоску. Попробовав на ощупь качество ткани, пришел к выводу, что хозяин этого тела, не особенно нуждался в деньгах и одевался добротно и дорого. Приглядевшись, заметил на лацкане пиджака, какой-то значок, подняв к глазам который, увидел изображенную на нем свастику в красном обрамлении с надписью золотыми буквами «National-Sozialistische — P. A. D.», то есть НСДАП, и некоторое время разглядывал его пытаясь прийти в себя от увиденного. Вначале, хотел было с брезгливостью избавиться от этого «подарка» потом подумав, решил повременить с этим. Кто знает, где именно я сейчас нахожусь, и не станет ли отсутствие этого значка поводом для проблем?
Разглядев и ощупав всего себя, я уселся на диван и задумался. Хотелось бы определиться с местоположением, и собственно кем являюсь. Почему я оказался в этом теле, вопрос не самый актуальный, исходя из того, что чувствую я себя прекрасно и вполне справляюсь с управлением, следовательно, в этом отношении никаких проблем, возникнуть не должно. А вот где именно я сейчас нахожусь, и кто я в данный момент, очень хотелось бы знать.
Первым делом охлопал свои карманы, в одном из которых обнаружилось портмоне, в котором нашелся паспорт, выписанный на гражданина Германской Империи Алекса фон Бюлова. С приклеенной, и вдобавок приклёпанной фотографии на меня смотрело мое лицо. Фамилия если и отличалось от прошлой, то всего на одну букву, а Алексом меня называли практически всю прошлую жизнь, сокращая данное при рождении имя Александр. В качестве места постоянного проживания был указан город Берлин. На четвертой странице увидел отметку о том, что владельцу паспорта, как гражданину Германской Империи, разрешался выезд в зарубежные страны. Паспорт в случае не продления был действителен до 6 мая 1939 года, т. е. выдавался на пять лет, о чем свидетельствовала наклеенная марка на первой странице, указывающая на оплаченный сбор. На шестой странице, обнаружилось еще несколько штампов от полицейского комиссариата, о том, что Алекс фон Бюлов постоянно с 1935 года проживает в Берлине на улице Rosenthaler Strasse, 36\4, и наконец еще два штампа, один из которых гласил о выезде с вышеуказанного адреса и вторая отметка с открытой визой в САСШ и о том, что он выбыл из указанного ранее адреса. Кроме того, здесь же имелась чековая книжка выписанная на мое имя с проставленной суммой в тридцать тысяч Имперских марок, что по сегодняшним меркам означало очень приличную сумму, и там же обнаружился билет в каюту премиум класса на рейс дирижабля «Гинденбург» с датой отправления 3 мая 1937 года. Все надписи в паспорте читались и воспринимались мною легко, чувствовалось, что немецкий — родной язык для бывшего владельца этого тела, и я был только рад, что вместе с телом мне досталась и его память.
Последние прочтенные строки, заставили меня вскочить как ошпаренного. Совсем недавно буквально несколько часов назад, я читал в одном из журналов, купленных в Московском аэропорту о последнем рейсе знаменитого немецкого дирижабля «Гинденбург», его гибели, и о том, что после этой катастрофы были фактически прекращены рейсы на подобных гигантах, и свернуто их дальнейшее развитие. И вот теперь, я нахожусь на борту дирижабля, который не сегодня, так завтра, должен будет прибыть в Нью-Йорк, где и потерпит катастрофу из-за утечки газа и случайной искры, вызванной спускаемым вниз причальным тросом. Во всяком случае, именно эта версия была принята, как основная.
Вся та радость, что наполняла мое сознание тем, что я ощутил себя в молодом здоровом теле, с немалой по сегодняшним временам суммой денег, на личном счете, в один миг испарилась из-за моего знания истории. Именно того момента, что дирижабль, на котором я нахожусь, вот-вот потерпит крушение. А главное ничего нельзя изменить. Даже если я выйду с этим знанием к капитану, меня тут же обвинят в диверсии, даже не станут учитывать тот факт, что я сам нахожусь на корабле и подвергаюсь той же опасности, что и все остальные. И даже, если я каким-то чудом выживу, все это останется за мной. То есть дальше обязательно начнется расследование, где именно я буду фигурировать в качестве главного подозреваемого или вернее обвиняемого. И что же прикажете в таком случае делать?