Последнее время, начал замечать некоторые странности за своим партнером. Например, тот вздрагивал от неожиданного шума, раздавшегося где-то в офисе. Бывало такое, что надолго запирался в своем кабинете что-то пересчитывая и записывая. Говоря при этом, что готовит годовой отчет для будущих налогов. Однажды заметил, что в общем-то стабильная сумма, предназначенная для отправки в банк, вдруг несколько уменьшилась, и следующие поступления не превышали этой цифры, хотя количество инвесторов не стало меньше. В общем мистер Либензон, похоже готовился к выходу из компании. Постепенно выводя из оборота некоторые суммы. Поэтому, я решил опередить его. В один из дней воспользовавшись тем, что партнер покинул меня, оставив одного в кабинете, я открыв сейф сменил папку с документами, лежащую там, на другую, согласно новым документам выходило так, что владельцем конторы являлся именно мистер Либензон, а я числился его помощником. Что поразило меня больше всего, в сейфе имелась наличность. Причем все упаковки были составлены исключительно мелкими купюрами по одному-двум, реже пяти долларам, и даже не считая их, а только прикинув объем сейфа, можно было определить, что внутри находился почти миллион долларов. Похоже мой напарник готовился оставить меня одного. Ведь в случае чего, доступ к счету может оказаться заблокирован, а пару миллионов мелкими купюрами отследить будет достаточно сложно. Поэтому, решив, что дальше тянуть не стоит, я предупредив своего партнера о том, что хочу на рождество слетать во Флориду, чтобы отдохнуть, уже на следующий день перевел практически всю имеющуюся на счетах сумму в один из банков Латинской Америки, и купив билеты в Майями улетел на отдых. После прилета, сразу же изменил свой маршрут и буквально на следуюший день оказался Рио. Оттуда, уже через неделю, на вполне законных основаниях примерно половина суммы вернулась в США на основной счет Алекса Фридмана в качестве оплаты за несколько патентов, на производство некоторых сплавов, которые я в свое время запатентовал, и которые до сих пор не нашли своего покупателя. А также за лицензию на выпуск подлокотных костылей. Генеральная лицензия была мне не доступна в связи с передачей её известно медицинской компании, но обычные лицензии на производство я мог продать. Там были некоторые ограничения по производсмтву, но тем не менее спрос на подобные разрешения, был достаточно велик.
Причем, сама покупка осуществлялась через телеграф. То есть находясь в Рио-де-Жанейро, я как Барак Обама связался с представителем Алекса Фридмана, и предложил за его патенты около сорока пяти миллионов долларов, затребовав лицензию, сроком на десять лет, но без ежегодных отчислений. Учитывая оставленное ранее распоряжение, о том, что если подобный покупатель появится, то я согласен на суммы никак не меньше объявленной, и мой представитель, вполне может воспользоваться доверенностью и оформить данную сделку. Подобные сделки имели место и не вызывали никаких подозрений. А то, что деньги оказались не совсем честно заработанными, еще требовалось доказать. Тем более, что сам Барак Обама исчез сразу же после того, как сделка была заключена, и деньги перечислены на мой счет. Правда при этом я потерял на переводах и сопутствующих отчислениях около трех с половиной миллионов долларов, зато на мой счет пришли совершенно чистые и отмытые до белизны средства, о происхождении которых я мог в любой момент предъявить вполне легальные и законные документы. Таким образом, у меня на счету появилось около сорока миллионов долларов, на вполне законных основаниях. А я вздохнул свободно оттого, что наконец избавился от ношения этой нашлепки на своем арийском носу, и темных волос, подправлять цвет которых приходилось каждые три дня. Правда сейчас я больше походил на Фантомаса, или на Котовского, зато появившийся вскоре ежик, имел уже натуральный белокурый оттенок.
Связавшись из Майями со своим адвокатом, уже качестве Алекса, выслушал его отчет о продаже патентов, поблагодарил его премией, выслав на его имя пять тысяч долларов, и предупредил, что собираюсь на некоторое время слетать на Гаваи, чтобы пожариться под ярким солнышком, и возможно организовать какое-то дело. Впрочем, пока говорить об этом было рано.
В раз постаревший и осунувшийся мистер Либензон, давал в это время показания следователю, по поводу организации мошенничества, вымогательства в крупных размерах и что самое паршивое неуплаты налогов. Если за все остальное можно было отделаться относительно небольшими штрафами или максимум несколькими месяцами заключения, то неуплата налогов грозила, во-первых, конфискацией, а во-вторых, несколькими годами заключения. А сумма налогов выходила действительно запредельной. Учитывая то, что при доходах свяше полумиллиона процент возрастал до тридцати пяти, а по документам сумма выходила где-то в районе семидесяти миллионов, то получалось, что он должен был выплатить никак не меньше двадцати пяти миллонов. И это не считая того, что нужно было гасить задолженности владчикам. А при всем желании, он мог найти разве что десять, ну может быть с какой-то мелочью, особенно учитывая то, что счета компании оказались совершенно пусты.