В коридоре прохладно, и я натягиваю рукава свитера на замерзшие пальцы. Понятия не имею, куда делись пальто, перчатки и шарф, в которых я летела в самолете. В комнате, где я проснулась, их не было. Мы проходим под аркой и поднимаемся по лестнице с истоптанными, шероховатыми каменными ступенями. Насчитываю две площадки и три пролета, прежде чем мы останавливаемся перед дверью с железными заклепками. Идущий впереди охранник открывает ее, и я чувствую струю теплого воздуха.
Старомодный кабинет напоминает мне мрачную сцену из фильма о Марии, королеве Шотландии. В комнате нет иного источника света, кроме множества свечей в серебряных канделябрах и рожках, закрепленных на каменных стенах. Окна завешены тяжелыми гардинами, в камине полыхает огонь, наполняя воздух ароматом горящих дров.
За столом, который кажется старинным, стоит высокая, худая женщина. Ее каштановые волосы так туго стянуты в высокий пучок, что от одного взгляда на ее прическу у меня начинает болеть голова. Думаю, она одного возраста с папой, но чрезмерно строгий вид делает ее старше.
На лице женщины появляется некое подобие улыбки.
– Добро пожаловать в Академию Абскондити. Я директор Блэквуд. Надеюсь, путешествие было приятным?
У нее такой вид и такой голос, что ей невозможно не подчиняться.
– Я вообще не помню свое путешествие, – отвечаю я и смахиваю пылинки с джинсов. От ее взгляда мне становится не по себе. Обнаружив себя запертой в комнате внизу, я поначалу собиралась закатить скандал, но в такой официальной обстановке это как-то неприлично. – В самолете я потеряла сознание и очнулась на диване в… Честно говоря, не понимаю, как…
– В учительской, – говорит она и указывает на кресло перед столом. Из-под ее черного блейзера проглядывают кокетливые кружева белой блузки. Явный диссонанс, который заставляет меня задуматься о том, какова она на самом деле: холодная и чопорная, но хочет казаться дружелюбной, или же добрая и мягкая, но пытается выглядеть суровой. – Некоторое время ты там спала.
– Меня там заперли, – заявляю я, рассчитывая шокировать ее этим известием, но не тут-то было.
Поворачиваюсь, чтобы взглянуть, что происходит у меня за спиной. Оба охранника все еще в комнате, стоят по обе стороны закрытой двери. Непонятно, зачем они здесь: то ли охраняют директора, то ли стерегут меня, чтобы я не сбежала?.. Скорее всего, и то, и другое.
Блэквуд понимающе кивает, как будто в ответ на мой невысказанный вопрос.
– Охране запрещено разговаривать с учениками. Они могут общаться только с преподавателями и прочим персоналом школы. А теперь, учитывая поздний час, полагаю, стоит обсудить более важные дела. Тебе так не кажется? – Она бросает взгляд на настенные часы из темного металла, похожие на готическую башенку, с оголенными шестеренками.
На часах половина второго, и, судя по пустым коридорам и замечанию о «позднем часе», сейчас, скорее всего, ночь.
– Постойте… Быть не может… – В растерянности перевожу взгляд с нее на часы и обратно: это что, розыгрыш? Когда мы с папой приехали в аэропорт, было уже за полночь. А заснула я примерно часа через два после этого. – Я что, проспала весь день? Как такое возможно? И почему я не проснулась, когда меня сюда перевозили? Или когда сел самолет?
– Я понимаю, ты сбита с толку. К сожалению, таков побочный эффект, иначе нам не удалось бы доставить тебя сюда без происшествий…
– Побочный эффект? – У меня скручивает живот. Пытаюсь найти хоть какое-то объяснение, почему я проспала двадцать четыре часа. – Мне… мне что, наркотик подсыпали? – В голосе прорываются высокие нотки, и я борюсь с нарастающей паникой.
Стараюсь восстановить в памяти, что происходило перед тем, как я отключилась. Последняя ясная картина – я пью в самолете лимонад. Папа, наверное, миллион раз повторял мне, что есть и пить можно только то, что дают проверенные люди, которым я полностью доверяю, и никогда ничего не брать у незнакомых, но отказаться от напитка, предложенного стюардессой, это все равно что отказаться от собственного заказа в ресторане.
Пристально смотрю на Блэквуд, надеясь понять, что происходит, но ее лицо ничего не выражает. И по ее поведению не скажешь, что она возмущена мыслью о том, что мне могли подсыпать наркотик.
Вскакиваю на ноги. Мне хочется бежать отсюда. Вот только я понятия не имею, где я, разве что догадываюсь, судя по тишине, что нахожусь где-то вдали от какого бы то ни было города.
– Госпожа Блэквуд, можно мне позвонить? Я не уверена, что это… Всего на минутку… – Бросаю взгляд на ее стол – телефона, похоже, здесь нет…