При этих словах матери Мелисса с трудом подавила горестный вскрик, а лицо Джона потемнело. Он наставил указательный палец на свою несдержанную жену:
— Лавиния, я не собираюсь терпеть подобные разговоры! В противном случае я могу сделать вывод, что у тебя роман с этим молодым человеком…
— Можешь сделать вывод? Так делай! — дерзко ответила Лавиния.
— Лавиния Монтгомери! Если бы я не был джентльменом, то непременно покарал бы тебя за такие слова…
Родители Мелиссы все бранились, а она с несчастным видом стояла рядом с ними. Как обычно, у нее возникло ощущение, что она чужая в собственном доме. Хотя ее родители всегда относились к ней хорошо, ей всю жизнь казалось, что они бы предпочли, чтобы у них был наследник мужского пола, что ее рождение было для них разочарованием. Что же касается завтрашней свадьбы, Мелисса была уверена, что обретение зятя радует ее родителей намного больше, чем ее — обретение мужа.
— Он ведь придет сегодня к нам на ужин? — ворвался в мысли Мелиссы голос ее матери.
— Что? — переспросила девушка.
— Я о Фабиане. Он будет ужинать с нами? — нетерпеливо повторила Лавиния.
— Фабиан сказал мне, что он заглянет после ужина — обсудить наше свадебное путешествие, — смущенно проговорила Мелисса.
— Что ж, чудесно! — воскликнула Лавиния, хлопнув в ладоши. — Будет на десерт.
— Лавиния, хватит! — проворчал Джон.
Мелисса решила не мешать родителям браниться и поднялась по лестнице. На втором этаже она проскользнула в свою комнату и закрыла за собой дверь. Ее взгляд пробежал по так хорошо знакомой ей обстановке — сколько счастливых часов она провела здесь, погруженная в чтение, шитье, молитвы или просто мечты! На персидском ковре виднелась россыпь солнечных лучей, солнце отражалось и на полированной палисандровой мебели, своим ярким бодрым светом будто поддразнивая ее. Когда же Мелисса увидела коробки с купленным ее матерью дамским бельем, из ее глаз вдруг ручьем полились слезы.
Девушка пересекла комнату, упала на постель и безутешно зарыдала. Хотя перед родителями она всегда сдерживалась, мысли о браке с Фабианом ужасали ее. После того как он начал за ней ухаживать, ее жизнь превратилась в сплошной ад. Как бы Мелисса ни старалась угодить ему, ей это никогда не удавалось: Фабиан издевался над ее чувствами, постоянно пытался уязвить ее… А ее попытки умиротворить его приводили молодого человека в еще большую ярость. Хотя она ни за что бы в этом не призналась, в глубине души она считала Фабиана чудовищем и знала, что между ними нет ничего общего. Их брак был просто обречен…
И тем не менее сегодня вечером Фабиан придет к ней, чтобы обсудить планы на их свадебное путешествие! Мысль об этом заставила девушку содрогнуться и зарыдать еще сильнее.
Мелисса подумала, как хорошо было бы сбежать куда-нибудь, избежав горькой доли. Но она была глубоко религиозна и преданна своей семье, и о том, чтобы разочаровать родителей, не могло быть и речи — как и о нарушении брачного контракта, заключенного при ее рождении.
Оставалось только надеяться, что брак с Фабианом не сведет ее в могилу.
— Мелисса, детка, что тебя так гнетет?
Это был уже третий бокал с вином, который Мелисса пролила за время ужина. Девушка пробормотала:
— Извини, мама.
Потом она с виноватым видом повернулась к седеющему слуге, который вытирал вино льняным полотенцем:
— Джозеф, позволь мне…
— Веди себя прилично, дочь! — воскликнула Лавиния, да так резко, что Мелисса и Джозеф разом съежились. — Зачем нам слуги, если не для того, чтобы справляться с такими происшествиями?
— Да, мама, — ответила девушка, положила руки на колени и смущенно улыбнулась Джозефу.
Джон промокнул губы салфеткой и сочувственно посмотрел на дочь:
— Винни, не будь так жестока к девочке. У нее всего лишь предсвадебное волнение.
— Предсвадебное волнение, как же! — фыркнула Лавиния. — Если она так ведет себя сегодня, то можно не сомневаться, что в брачную ночь она перевернет на бедного Фабиана супницу!
Представив себе эту жуткую картину, Мелисса всхлипнула.
Джон уже собирался что-то резко ответить, когда в комнату вошел дворецкий Эли и объявил:
— Прибыл мистер Фабиан Фонтено.
Рот Эли еще не успел закрыться, как в комнату вошел высокий смуглый мужчина весьма привлекательной наружности.
— Добрый вечер, Джон, добрый вечер, Лавиния, — проговорил он, после чего пробежался взглядом по девушке и чуть глумливо произнес: — Моя дорогая Мелисса…