Наконец мы добрались до дома, и, прежде чем «роллс-ройс» успел остановиться, я распахнула дверцу и выпрыгнула из автомобиля. Нога запуталась в пышных оборках юбки, и я чуть не упала на асфальтовую дорожку. Подняв платье выше колен, я бросилась бежать к крыльцу, благодаря Бога за то, что по рассеянности забыла закрыть входную дверь. И сейчас мне не нужно было искать ключ под камнем у входа, где мы обычно его прятали.
В спальне я скинула свои тесные белые туфли и рывком попыталась расстегнуть «молнию» на свадебном платье. Но неожиданно она зацепилась за шелковую нижнюю рубашку. Я снова дернула ее изо всех сил и вырвала клочок ткани из сорочки.
Хотя торжественный прием должен был состояться в загородном отеле на окраине деревни, из сентиментальных соображений мне хотелось отправиться в свадебное путешествие из своего дома. Поэтому вещи, в которые я собиралась переодеться после венчания, лежали на кровати в моей комнате. Но у меня не возникло желания надеть модный костюм и шляпу. Я открыла шкаф и разыскала там старые черные брюки, сверху натянула толстый свитер и зеленый замшевый пиджак, всунула ноги в удобные туфли без каблука. Что ж, я готова.
Мне нужно уйти из дома до того, как вернется отец или кто-нибудь еще. Я просто не могла никого сейчас видеть, поэтому так торопилась. У меня не было времени даже на то, чтобы поправить макияж и пригладить волосы.
Я только захватила ключи от машины, чековую книжку, немного наличных и чемодан, который так тщательно упаковала для свадебного путешествия. Затем вышла из дома и направилась в гараж, находящийся с другой стороны сада.
Наш гараж открывался на задние дворы, и поэтому никто не заметил, как я выкатила машину, села в нее и завела мотор. Уже через несколько минут я мчалась по дороге в Глазго.
В первое мгновение, узнав, что Эван Камерон бросил меня, я испытала настоящий шок. А теперь чувствовала, что задыхаюсь от ярости.
И в самую первую секунду, когда я, споткнувшись, вбежала в свою спальню, я пообещала себе отомстить Эвану за его безобразный поступок.
Как мило мы прогуливались накануне в саду. Ах, если бы он только набрался храбрости и сказал мне о своем решении. Мой дорогой, робкий Эван! Ах, если бы он сказал мне хотя бы сегодня утром! Я бы не подверглась такому унижению.
Я все еще слышала щелканье этих фотокамер, снимавших мое позорное бегство из церкви. И совсем не требуется богатого воображения, чтобы представить, какого рода истории появятся в газетах.
Без сомнения, все будут мне очень сочувствовать. Но я в этом не нуждалась! Я хотела сделать Эвану так же больно, как он сделал мне. Хотела чем-то испугать его, даже желала ему смерти, так сильно в этот момент я его ненавидела.
Я резко затормозила на перекрестке и, будто в знак протеста, взвизгнули шины. Обычно я всегда очень аккуратно вожу автомобиль, но сегодняшний день был исключением. Я хотела сейчас только одного — быстрее добраться до Эвана.
«Эван, — снова задавала я себе один и тот же вопрос, — ну почему ты так со мной поступил? Что, что заставило тебя так вести себя? Почему ты вдруг стал таким смелым? Кто придал тебе храбрости?»
Движение на дороге было довольно оживленным, и мне пришлось немного сбавить скорость. Но я по-прежнему вела машину автоматически — меня занимало только то, что случилось утром.
Почему Эван бросил меня? Я видела его перед днем свадьбы, и он выглядел как обычно. Возможно, был несколько взволнован и проявлял нетерпение, когда я напоминала ему о всяких мелочах. Но ведь я находилась точно в таком же состоянии.
Значит, когда мы встречались с ним накануне свадьбы, он уже знал, что не хочет жениться на мне. Почему же тогда он не сказал мне об этом? Зачем было заставлять меня так страдать?
Я приближалась к Глазго. Движение становилось все оживленнее. Поля постепенно сменялись виллами и бунгало. Огромные рекламные щиты, выраставшие с двух сторон дороги, уродовали и без того не слишком привлекательный урбанистический пейзаж.
На них улыбающиеся красотки и красавцы навязчиво рекомендовали пить то или это, курить это или то. На других плакатах проезжих настойчиво приглашали посетить Нью-Йорк.
«Нью-Йорк».
Когда я увидела это слово, выведенное большими флуоресцентными буквами на одном из щитов, то сразу вспомнила, что Эван почти ничего не рассказывал о своей поездке туда. Я пыталась расспрашивать его о Нью-Йорке, но он только небрежно отмахивался от вопросов, и его физиономия немедленно приобретала скучающее выражение. Эван лишь говорил, что ему не нравится чересчур напряженный ритм жизни в Штатах. Этим и ограничивались его рассказы.