— Отлично. — Серые глаза смеялись. — Бери тарелку.
Отец ругал ее за то, что она накладывала на тарелку слишком много еды. Но у Марты всегда был отменный аппетит. Вообще-то она должна была уже стать похожей на шар, но ее настолько переполняла энергия, жизнь так бурно била в ней ключом, что проблем с фигурой не возникало.
Бьерн не обращал внимания на ее жадность, он одобрительно посмеивался, пока она накладывала себе гору риса и щедрые порции всего остального. Острыми белыми зубами она впилась в кусок мяса и застонала от удовольствия.
— С ума сойти! Ты действительно прекрасно готовишь! — заявила она. — У тебя есть еще какие-нибудь скрытые таланты?
— Не очень много, — ответил он с усмешкой. — Гораздо меньше, чем у тебя. Я посмотрел твои картины. Они действительно хороши.
— Спасибо. — Его похвала польстила ей, однако она не переставала думать, что он может сказать о портрете Клары. Но ей не хватило смелости спросить его об этом.
— Ты обещала расписать стену в моем офисе, — напомнил Бьерн. — Когда ты начнешь работу?
Она удивленно взглянула на него.
— Ты действительно хочешь этого? Я думала…
— Конечно, — настаивал он. — Длина стены четыре или пять метров, освещение естественное. Что бы ты могла на ней изобразить?
— Ну… а что ты хочешь?
— Может быть… — Он задумался. — Ты могла бы нарисовать вид Стокгольма? Но не современный Стокгольм, нет, что-нибудь более… средневековое, что ли…
— Да! — согласилась она с загоревшимися глазами. — Стокгольм в пятнадцатом веке. Узенькие улочки, дома, причалы, суда и люди, спешащие по своим делам. Я могу походить по музеям, чтобы придумать интересный сюжет.
— Хорошая мысль. В Историческом музее открылась интересная выставка. Ты можешь узнать там много нового об истории города. Знаешь, в пятнадцатом веке многие дома были деревянными, но потом был большой пожар, и жители предпочитали уже не строить дома из дерева. С тех пор стало появляться все больше каменных особняков.
— А когда были построены окружающие дома?
— В начале восемнадцатого века. На этой улице жили богатые купцы. Каждому хотелось иметь самый красивый дом, разукрашенный фасад. Если ты прогуляешься по улице, то увидишь много великолепных домов — настоящих произведений искусств. К сожалению, многие дома слишком велики для частных владельцев, в основном они перестроены под офисы и конторы.
— Зато их не снесли, чтобы построить современные бездушные здания, — заметила она.
— Не дай Бог! Многие здания охраняются как памятники архитектуры. Их запрещено перестраивать, но обязательно надо реставрировать, — добавил он с усмешкой. — Есть даже магазин, где можно купить рамы и двери, сделанные по старинным образцам.
— Правда? — Марта рассмеялась. — Хорошее решение проблемы! Но меня действительно беспокоит, что будет, если все эти ужасные предупреждения об опасности парникового эффекта окажутся правдой. Если уровень моря поднимется, то что случится со Стокгольмом?
Он кивнул.
— Да, это действительно серьезная проблема. И не только для Стокгольма. В мире очень много мест, которые могут серьезно пострадать.
— Я недавно прочитала, что некоторые острова Тихого океана могут просто исчезнуть с лица Земли!
— Надеюсь, что человеческой мудрости хватит на то, чтобы как-нибудь решить эту проблему, — закончил он. — Ты наелась или хочешь чего-нибудь еще?
— Нет, большое спасибо. Было очень вкусно. Ты прекрасный повар, а я, к сожалению, даже яйца сварить не умею. Боюсь, из меня получится кошмарная жена!
Бьерн рассмеялся.
— Да, в этой роли тебя представить сложно, — с готовностью согласился он.
Марта почувствовала, что сердце ее сжимается от боли. У нее, кажется, слишком разыгралось воображение. Даже не подозревая этого, Бьерн быстро разрушил все ее мечты. К счастью, он поднялся и взял пустую миску из-под риса, так что он не заметил слез, выступивших у нее на глазах.
Инстинктивно защищаясь, она приняла обычную маску безразличия.
— Брак — это сплошное надувательство, — ответила она с циничным презрением. — Это всего лишь форма узаконенной проституции!
Он бросил на нее веселый взгляд, вернувшись за остальными тарелками.
— И, конечно, ты никогда не выйдешь замуж?
— Никогда! — Она легко поднялась со стула. — Помочь тебе вымыть посуду?
— К счастью, мы можем предоставить это идиотское занятие посудомоечной машине, — сообщил он. В его глазах все еще светилась загадочная улыбка.
— А-а, хорошо. — Он что — смеялся над ней, что ли? Или издевался? Он был слишком близок к тому, чтобы понять правду. Чтобы хоть немного успокоить нервы, она отвернулась к окну и стала разглядывать цветочные горшки на подоконнике.
— Ты чудесно выглядишь, — прошептала она своей любимице бегонии с цветами изысканно-розового оттенка. — Тебе здесь нравится? Солнышка хватает?
— Ты часто разговариваешь со своими цветами?
Она отпрянула, почувствовав, что он стоит прямо за ее спиной.
— К…конечно, — выдавила она неуверенным голосом. — Это помогает им расти.
— Да что ты говоришь? — Глаза его смеялись. Он просто дразнил ее.
— Между прочим, по этому поводу проводились специальные исследования, — с важностью в голосе сообщила она. — В Африке даже были найдены деревья, разговаривающие друг с другом. И есть особый сорт акаций, которые могут предупреждать друг друга об опасности, эти растения посылают по воздуху химический сигнал. А еще они выделяют дополнительное количество танина, чтобы антилопы не поедали их листья и кору.
— Ну все, сдаюсь! — Он смеялся в открытую. — Это говорит только о том, что наш мир — довольно интересное место.
Марта смотрела на него, чувствуя, как затягивает ее странная власть этих серых глаз. Но она боролась со своими эмоциями, не позволяя ему сломить свою волю.
— Каждый день узнаешь что-то новое, — заметила она беспечно и отвернулась от него к окну.
— По крайней мере то, что ты делаешь, идет цветам на пользу, — заметил Бьерн с легким нажимом в голосе. Если бы она не была готова к этому, то никогда не уловила бы его напряженности.
— Один из моих многочисленных талантов, — легко ответила она. — Они придают этой комнате живописность, — прибавила она, окидывая комнату небрежным взглядом, как будто ей все безразлично.
— Да, придают. — Он подошел к ней совсем близко. — Так же, как и ты… — Голос его стал низким и хриплым. Как бы в полусне, он прикоснулся к ее волосам. — У тебя волосы теплые… и мягкие, как шелк, — пробормотал он, накручивая одну прядку на палец.
Теплая волна прокатилась по ее телу. Но она вовсе не собиралась показывать ему свою слабость. Был только один способ оттолкнуть его. Нарочито провокационным движением она повернулась и прислонилась к окну, выгибаясь так, чтобы подчеркнуть каждую линию своего тоненького тела.
— Ты хочешь переспать со мной? — с вызовом бросила она.
На какое-то мгновение он отпрянул, но затем рассмеялся с издевкой над самим собой.
— Да, хочу, — почти прорычал он. — Теперь ты можешь успокоиться? Ты самоутверждаешься, потому что твой отец обделял тебя лаской и вниманием? Тебе нравится знать, что почти каждый мужчина готов броситься к твоим ногам? Тебе от этого легче?
— Не думай, что ты великий психоаналитик! — Она почти кричала от ярости, разозленная его слишком близкими к истине словами. — Я это я! Мне не нужен ни мой отец, ни тем более ты!
— Что тебе нужно, так это хороший урок. — Серые глаза сверкали от гнева. — Черт побери, ты можешь кого угодно довести до белого каления!
Испугавшись, она пыталась отступить, но он грубо схватил ее за плечи и почти отшвырнул к стене. Она с ужасом поняла, что зашла слишком далеко. Марта попыталась закричать, но было поздно. Его рот обхватил ее губы, с силой размыкая их, его язык проникал в самые глубины ее рта.