— Вот это полный…
Что-что, а выводы моя подруга умеет делать. Катя единственный человек, в компании которого я могу не скрывать свои истинные эмоции и говорить то, что хочу, а не то, что нужно.
— Ты бы знала, как они меня бесят. Разве могут люди быть настолько безмозглыми? — Я всплеснула руками. — А сколько там сейчас дают за умышленное причинение тяжкого вреда здоровью?
— Не знаю и знать не хочу, — Катя натянуто засмеялась. — Соберись! Тебе же нужно подождать полгода, и эта парочка навсегда исчезнет из твоей жизни, как кошмарный сон.
— Куда едем, Мина Максимовна?
— Домой.
Спустя минут сорок машина подъехала к элитной многоэтажке. Я живу на двадцатом этаже, хотя жутко боюсь высоты, но отцу, купившему эту квартиру, этот факт либо неизвестен, либо ему всё равно. Я думаю, что здесь замешаны обе эти причины.
Я прохожу мимо консьержки, не здороваясь и не поворачивая головы. Она привыкла к моему отношению, поэтому тоже не пытается меня окликнуть, просто, что-то недовольно пробурчав, возвращается к своему обычному занятию. Честно, не знаю, чем она там занята.
Моя квартира большая, но бестолковая. Ненавижу её.
Я открываю дверь, попадаю в прихожую. Мои глаза сразу натыкаются на два мягких кресла и стеклянный журнальный столик. Никогда не садилась в них. И всегда мечтала разбить этот чертов столик.
Пройдя пару шагов, оказываюсь в двух комнатах одновременно. Мне не нравится, что кухня и гостиная в одной комнате. Они отделены друг от друга только барной стойкой, после которой сразу стоит диван, телевизор прикреплен к стене напротив.
Слева четыре двери. Спальня, гардеробная, ванная и спортзал. Ну, был когда-то спортзалом. Сейчас там нечто абсолютно противоположное.
Я снимаю с себя одежду, просто стягиваю и перешагиваю, оставляя мешковатый костюм так и лежать на полу посередине гостиной. Завтра придёт уборщица и всё приберёт.
Дома мне мало воздуха, душно. Одежда раздражает кожу. Я решаю остаться полностью обнаженной. Так моё тело может расслабиться хотя бы на некоторое время.
Я открываю кухонный шкафчик, чтобы достать то, что мне сейчас необходимо. Откупориваю бутылку любимого вина. Бокал не нужен. Зачем он, когда то, что я хочу сделать, будет само по себе выглядеть не эстетично?
Напиться в хлам, чтобы забыть обо всем, что произошло сегодня, вчера, год назад, два…
Я нагибаюсь за сумкой, чтобы достать небольшой ключик, затем подхватываю бутылку. Я подхожу к самой крайней двери, что всегда закрыта на ключ. Доступ посторонним воспрещён. Надеюсь, что уборщица не пыталась туда попасть, иначе мне придется с ней распрощаться. И она об этом знает. Это первое, о чем я её предупредила, приняв на работу.
Медленно открываю дверь, попадая в свой любимый мир. Делаю большой глоток из бутылки, затем ставлю её на светлый деревянный стол. Сама же сажусь на обычный жесткий стул. Мне нравится. Намного комфортнее, чем те кресла в прихожей.
Я смотрю на эскиз, что начала вчера. Пока просто неясный силуэт. Я закрываю глаза и начинаю представлять, что хочу увидеть в итоге. Вчера у меня не получилось, но сегодня всё гораздо яснее.
Огонь.
Я вижу перед собой огненно-рыжие волосы и взгляд, полный жадного блеска, ненависть по отношению ко мне, презрение и… страх. Страх, что я всё изменю, испорчу.
Я не хочу ничего менять. Я привыкла, приспособилась. Осталось всего чуть-чуть. Моя свобода в моих руках. Точнее, она здесь. В этом полотне. Чем больше моя кисть касается этого холста, чем больше краски накладывается поверх — тем ближе моё спасение.
Смогу ли я стать свободной? Получится ли у меня? Чем я тогда буду заниматься?
Я ухмыляюсь, вставая. Я тоже боюсь, но страх подстёгивает меня. Он заставляет меня двигаться, делать что-нибудь, чтобы избавиться от этого удушающего чувства. Я беру кисточку, смешиваю краски, чтобы получить нужный цвет. Затем наношу на холст, сперва несмело, но с каждым движением всё более уверенно.
Да…
Грудь наполняет умиротворение. Я счастлива только тогда, когда погружена в этот мир. Здесь я хозяйка, никто мне не указ. Всё, что рождается в моей голове, моментально оказывается на бумаге. Я не раздумываю ни секунды, потому что так надо. Моё сердце само подскажет, как лучше. И я уже теряюсь, полностью растворяюсь, улетая в свои потаённые желания.
Я уже не понимаю, что делаю. Мои руки движутся самостоятельно, смешивая, растушевывая, добавляя, убирая.
Я никогда не стремлюсь к идеалу. Я не задумываюсь о том, понравится ли это окружающим, примет ли эту картину публика. Главное, я выражаю свои мысли.