На её глаза снова наворачиваются слёзы. Я накрываю её колено своей ладонью.
— Мы что-нибудь придумаем.
— Что? Я не хочу оказаться в тюрьме!
Я представил Алину в тюремной камере, и горло сдавило. Мне всё равно, какое участие она принимала в аферах Варламова. Мы не говорили об этом, и ту злосчастную папку я убрал в стол, даже не заглянув.
Все чиновники воруют у государства и берут взятки. Это скорее правило, чем исключение.
Можно подумать, что мой отец чист, как слеза младенца!
Нет, я уверен, что если капнуть, то и на него что-нибудь найдётся. Я не настолько наивен, чтобы действительно поверить, что всё состояние нашей семьи нажито исключительно добросовестным трудом четы Аристовых.
Вот чёрт! Как я раньше не додумался? Нужно просто найти компромат на отца! Тогда у меня будет, что предложить ему взамен на мою свободу.
— Я разберусь, — встаю, чтобы обнять свою девушку. Слишком много она плачет в последнее время. Мне это не нравится.
Я обхватываю руками её голову, прижимаюсь губами к её рту. Алина на вкус всегда как мятная конфета. Она ведь постоянно их жуёт. Я не могу сказать наверняка, что знаю, какая она сама на вкус. Всегда только мята.
Алина обнимает меня за шею, я придвигаюсь к ней вплотную, чувствуя, как её ноги обручем сжимают мои бедра. Я возбуждаюсь, и из головы вылетают все мысли, кроме одной — как побыстрее закончить рабочий день и отправиться в кровать вместе с ней.
Я задираю её юбку к талии, обхватывая пышные ягодицы. Сюда в любой момент могут войти, но кому сейчас до этого есть дело? Алина учащенно дышит, я отрываюсь от её губ, чтобы посмотреть, как она пытается глотнуть воздух раскрытым ртом.
— Почему ты остановился? — хрипит она.
Я утыкаюсь носом в её шею, вдыхаю сладость французских духов.
— Мы же в офисе. И это мой рабочий стол.
Она смеется, отстраняясь.
— Не думала, что тебя может остановить такая мелочь. Раньше не останавливала ведь.
Я отстраняюсь, проведя большим пальцем по своим губам, избавляясь от слюнявых последствий наших поцелуев. Если быть честным, я не очень люблю целоваться. Но Алине нравится, поэтому я делаю это, чтобы её задобрить и подстегнуть на более близкий контакт.
— У меня встреча с Саньком, — я смотрю на свои часы, — через десять минут.
— Саша? Какой ещё Саша? — Алина не спеша слезает со стола, принимаясь поправлять юбку и колготы.
— Ты его не знаешь, мы вместе учились в школе. Потом он уехал за границу. И вот сейчас вернулся на родину.
Я поправляю галстук, одергиваю рубашку, после чего тянусь за пиджаком, висящим на спинке кресла.
— Влад! — окрикивает меня Алина, когда я уже почти вышел из кабинета. — Звонила твоя мама.
— Что она хотела?
— Просто передала, что завтра в семь часов в ресторане «Пьер Ли» будет вечеринка. И ты должен на неё пойти вместе с ними. Юбилей компании Жемчуговых.
— А я-то там зачем?
— Влад, не тупи. Смотрины! У вас будут смотрины! — чуть ли не заверещала она.
Иногда меня раздражает её манера капризничать. А в последнее время это стало происходить всё чаще. Я люблю эмоции. Но это уже перебор.
— Алина, перестань, — я закрываю глаза, чтобы сдержаться. — Я же сказал, что разберусь, значит, разберусь.
Санька Верхов. Друг детства. Не Саша или Александр, а именно Санька, Санёк. Он сам себя так назвал, следом подтянулись остальные.
— Тысячу лет тебя не видел, братан! — Мы обменялись мужскими медвежьими рукопожатиями. — Черт, вот ты вымахал!
— На себя посмотри, — рассмеялся я, — тоже не остался метром с кепкой.
— Что есть, то есть. Всё-таки пять лет прошло.
Мы расположились в очень уютной кофейне в центре города.
— Почему мы пришли сюда, а не в бар? — возмутился друг. — Я бы хотел хряпнуть пивка с чипсами, а ты тут со своим кофе.
— Я еще на работе, — я сел и немного осмотрелся. Очень неплохо для недорогой кофейни.
— Да ты ж работаешь на батю своего, чего тебе париться?
— Есть кое-какие проблемы.
— Слушай, я тут думаю обосноваться здесь. Как думаешь, твой батя возьмёт меня к себе?
— Смеешься? — удивляюсь я. — Он ведь тебя и пять лет назад звал. А уж с дипломом Бостонского университета со всеми потрохами возьмёт.
— Хорошо бы.
К нашему столику подходит официантка.
— Скажи, красавица, — обращается к ней Саня, её щеки тут же вспыхивают, — какой кофе у вас здесь самый сладкий?
— Они все сладкие, если добавить побольше сахара, — робко отвечает она.
— Тогда-а-а-а, — протягивает друг, — где больше молока и есть такая воздушная пенка?