Меньше, чем мне сейчас! Я невольно прикусила нижнюю губу, и Джейми пристально на меня посмотрел. Опустив глаза, я смахнула остатки орехов.
— Пятьдесят девять. Фотографию сделали специально для обложки. Я точно помню, потому что для шести предыдущих книг он использовал другой снимок, более ранний. Еще шутил: не хочу, мол, чтобы люди при встрече заглядывали мне за спину, ожидая увидеть кого-то вдвое моложе. — Я улыбнулась воспоминаниям, но, встретившись с мужем глазами, насторожилась: — А почему ты спрашиваешь?
— Мне часто хотелось узнать, как он выглядел. — Джейми посмотрел на таз с арахисом и рассеянно потянулся за очередной порцией. — Когда я молился за него.
— Ты за него молился? — Я даже не пыталась скрыть изумление в голосе, и муж бросил на меня мимолетный взгляд.
— Да. Ну а что мне еще оставалось? — с горечью усмехнулся он и смущенно кашлянул. — «Храни тебя Господь, чертов англичанин!» Вот что я повторял в молитвах, когда думал о тебе и ребенке долгими ночами. — На мгновение сжав губы, он продолжил: — И еще мне очень хотелось узнать, как выглядит наш малыш.
Я легонько сжала его большую сильную руку, похолодевшую от осеннего ветра. Джейми перестал очищать арахис и вздохнул, расслабив плечи.
— А каким ты представлял Фрэнка? Таким, как на фотографии? — полюбопытствовала я, убирая руку. Джейми тут же зачерпнул новую порцию орехов.
— Нет. Ты ведь никогда не описывала его внешность.
На то была чертовски веская причина, — подумала я. — А ты никогда и не спрашивал. Что вдруг изменилось?
Он пожал плечами и продолжил с легкой ироничной улыбкой:
— Мне нравилось представлять его лысеющим коротышкой с брюшком. Хотя я не сомневался, что он умен, — ты никогда не полюбила бы дурака. И насчет очков я угадал. Только думал, что оправа у них золотая, а не черная. Из чего она, из рога? Или темного черепашьего панциря?
Я фыркнула, хотя его расспросы меня немного смущали.
— Это пластик. Фрэнк и правда не был дураком. — Отнюдь… — По спине пробежали мурашки.
— Он был честным человеком?
Раздался треск скорлупы, и очередная горсть орехов со стуком упала в таз. В воздухе чувствовался запах дождя и густой, сладковатый аромат арахиса.
— В основном да, — медленно ответила я, глядя на мужа. Он склонил голову над орехами, поглощенный процессом. — Конечно, у него были свои секреты. Как и у меня.
В любви всегда найдется место секретам — так ты сказал мне однажды… Однако сейчас между нами не осталось ничего, кроме правды.
Издав неопределенное шотландское хмыканье, Джейми бросил в таз последнюю пригоршню арахиса и посмотрел мне в глаза.
— Думаешь, ему можно доверять?
Ветер теребил его волосы, а лицо казалось темным на фоне облачного, но все еще яркого неба. Я невольно поежилась от жутковатого ощущения, что кто-то стоит у меня за спиной.
— Что ты имеешь в виду? — Мой голос дрожал от волнения. — Ведь когда-то ты доверил ему самое дорогое. Нас с Брианной.
— Тогда у меня не было выбора. А сейчас есть. — Он выпрямился, отряхивая ладони от остатков арахисовой шелухи, которую мигом подхватил порыв ветра.
Я сделала глубокий вдох, чтобы унять внутреннюю дрожь, и смахнула с лифа частички скорлупы.
— Сейчас есть? Хочешь сказать, тебя интересует достоверность описанных в книге событий?
— Да.
— Фрэнк был историком, — твердо заявила я, не решаясь обернуться. — Он бы не стал подтасовывать факты. Не смог бы. Как Роджер не стал бы менять текст Библии. А ты — намеренно лгать мне.
— Тебе ли не знать, что такое история, — отрезал Джейми и встал, хрустнув коленными суставами. — А насчет лжи… все порой лгут, саксоночка. И я не исключение.
— Но со мной ты был честен.
Джейми не стал оспаривать мое утверждение.
— Захватишь миску? — бросил он, вынося таз во двор.
Ветер тут же надул его рубашку, словно парус. Из-за гор наползали тучи, запах дождя в воздухе стал еще острее. Вот-вот разразится буря.
Меня охватило странное чувство, к которому примешивалось возбуждение. Входная дверь была открыта нараспашку, парусиновый полог сдвинут в сторону. Ветер со свистом проносился мимо, задувая под юбки, и мчался в дом; в хирургической позвякивали стеклянные пузырьки, в кабинете Джейми шуршали бумаги.
По дороге на кухню я заметила у мужа на столе книгу Фрэнка и, поддавшись внезапному порыву, зашла в кабинет. Но сперва невольно оглянулась, хотя поблизости никого не было.